Идя сквозь огонь
Шрифт:
Ее брат тоже не сводил глаз с наследницы Корибута, но в голове у княжича зрели иные мысли. Владислав искал способ завоевать благосклонность Эвы и ждал, когда судьба предоставит ему шанс проявить пред ней свои рыцарские качества.
Но пока такой возможности не было, юный Радзивил пытался привлечь внимание княжны светскими манерами и речью.
Пришпорив коня, он догнал Королевскую дочь с Эвелиной и учтиво поклонился им в седле.
— Принцесса, позвольте мне обратиться к княжне, — соблюдая этикет, испросил он разрешения у Королевны.
— Как я могу вам запретить? — подражая матушке, вскинула подбородок Эльжбета. — Если княжна пожелает выслушать вас, говорите, княжич!
— Панна Эва, я не могу забыть день, когда ваше покровительство на турнире принесло мне победу! — лаская слух девушек бархатным голосом, произнес наследник магната. — Как бы я хотел, чтобы вы всегда вдохновляли меня на подвиги!
— Вы преувеличиваете мои заслуги, княжич, — опустила взор Эвелина, — победу в турнире вам принесла рыцарская доблесть, а не мое покровительство!
— Скромность придает вам еще больше очарования! — воскликнул, прижимая руку к сердцу, Владислав. — Но она не помешает мне служить вам как своей даме. Я храню вашу перчатку на груди, и все мои подвиги отныне посвящены Вам!
Еще раз поклонившись девицам, княжич ускакал вперед.
— Он что, выбрал тебя на турнире дамой сердца? — подняла на Эву изумленный взгляд принцесса. — Почему ты мне не сказала об этом?
— Я не придала сему значения, — зарделась от смущения княжна.
— Хороша подруга, ничего не скажешь! — с притворной строгостью, нахмурила брови Эльжбета. — А я-то думала, у тебя от меня нет секретов! Поступишь так еще раз — я с тобой поссорюсь!
— Право, я не могла помыслить, что для тебя сие столь важно! — попыталась оправдаться, в глазах подруги, Эвелина.
— Для меня важно все, связанное с тобой! — принцесса попыталась придать лицу выражение обиды, но смеющиеся глаза выдавали ее истинные чувства. — Впредь от меня — никаких тайн!
— Согласна! — с готовностью ответила княжна. — Только ты ведь знаешь, я не смогу ответить на страсть Радзивила…
— А я и не говорю, что ты должна отвечать на нее! — рассмеялась Эльжбета. — Но, согласись, забавно созерцать, как сей павлин из кожи вон лезет, чтобы понравиться тебе!
Над лесом вновь зазвучали волторны, оповещая охотников о том, что загонщики в чащобе обнаружили зверя и гонят его на открытое место, к опушке.
Заслышав трубный звук, охотники подобрали поводья и вынули из чехлов короткие охотничьи копья. Каждому из них хотелось собственной рукой добыть трофей…
…Трубя в рога и поднимая трещетками шум, егеря гнали по лесу молодого самца вепря. Таких кабанов, не достигших размеров взрослого зверя, охотники именовали подсвинками и не считали особо ценной добычей.
Лишь рослый и сильный красавец, украшенный загнутыми клыками, мог претендовать на право украсить собой пиршественный стол своего победителя.
Но у загонщиков не было выбора. Подсвинок, коего они пытались выгнать на опушку, был единственным представителем семейства вепрей, выслеженным ими за полдня бесплодных поисков в чаще.
Занятые своим делом, королевские слуги не заметили двух человек, притаившихся в густых зарослях папоротника. Одному из них на вид было не менее сорока лет, другому нельзя было дать больше тридцати.
Одетые в неприметное платье зеленого и коричневого цветов, они были едва различимы среди лесной зелени, и едва ли кому из егерей могло прийти на ум, что кроме них в лесу есть и другие охотники.
— Как мыслишь, они не навредят нам? — обратился младший из притаившихся в засаде мужчин к своему товарищу, когда загонщики скрылись из виду.
— Вряд ли, скорее, помогут… — криво усмехнулся тот в щетинистую бороду. — Когда сии олухи выгонят подсвинка на открытое место, все пойдет, как по маслу, и нам никто не помешает свершить то, для чего мы сюда пришли!..
— Мне бы твою уверенность! — опасливо огляделся по сторонам его молодой напарник. — С чего ты решил, что все пройдет гладко?
— С того, что занимаюсь своим делом добрые четверть века! — ухмыльнулся бородач. — Мне приходилось загонять вепрей еще для старого Бур-Корибута, отца Ксаверия…
Помню, как-то выследили мы с покойным батюшкой одного зверя. Настоящий исполин, таких ныне уже не встретишь. Рыло — таран стенобитный, клыки — турецкие сабли. Ятра что кистень о двух грузилах! Увидал нас да как ринется с разбега!..
— Ну, положим, рыло да клыки ты видел, пока он к вам бежал. А ятра когда успел разглядеть? — недоверчиво воззрился на рассказчика, его молодой собрат.
— Когда он, сбив меня с ног, прошел надо мной. Кабы лишь узрел! Я по глупости хотел его за задние ноги ухватить да рожей налетел на ятра. У меня аж искры из глаз посыпались, словно кто кошельком со свинцовой дробью ударил!
Напарник бородача ехидно хихикнул.
— Что зубы скалишь? — обиделся, тот. — Случись такое с тобой, тебе бы не до смеха было!
— Да я не смеюсь… — ответил его приятель, с трудом подавляя желание, расхохотаться. — Просто дивно как-то…
— Дивно, — кивнул, соглашаясь с ним, бородач, — поживешь с мое — не такие дива увидишь! Ладно, хватит язык упражнять! Ты еще не забыл, зачем мы здесь?
Молодой охотник не забыл. Вместе с бородачом они подняли настил из срезанных веток, под которым лежало связанное чудовище.
Это был самый настоящий вепрь, матерый секач со щетинистым гребнем на холке и огромными острыми клыками. Если он и уступал в размерах исполину, о котором говорил старший из охотников, то явно не намного.