Иегуда Галеви – об изгнании и о себе
Шрифт:
Воображая чудесный мир, где нет обездоленных и нет напрасных ожиданий любви, понимаю: Творец не обещал человеку счастливой жизни. Вот и ибн Гвироль ждал любви. Не всё зависит от желания, если что и зависит от нас, так это старание стать достойным собеседником Творца.
15
Пер. А. Тарновицкого.
Побродив
16
См.: Сират К. История средневековой еврейской философии. Москва, 2003. С. 136.
17
Амнон – сын царя Давида. Воспылал страстью к сводной сестре Тамар, притворился больным, хитростью заманил её к себе и насильно овладел ею. Шмуэль II (2-я Цар.) 13:1.
18
Пер. Х. Дашевского.
Родители, дабы предотвратить случайные связи детей, стараются рано женить их. А как же мечта? Соотнести бы в отношениях с женщиной чувственное влечение – естественную природу человека – с миром духа. Решение проблемы души и тела пытаюсь найти в рукописях Авраама бен Хии, родившегося на двадцать лет раньше меня, и тоже в Испании. Математик, астроном, он знает несколько языков, однако пишет на иврите, в отличие от коллег-единоверцев, пользующихся арабским языком. Его, признанного учёного, приглашают ко двору христианских королей, нуждающихся в образованных людях. В рукописи «Размышления о душе» бен Хия утверждает, что истинный источник добродетели – наше Святое Писание, а еврейская философия – своеобразное осмысление Торы, где человек, наделённый свободой воли, стоит перед лицом Всевышнего. Философия развивает разум, что помогает отличить добро от зла и приобщиться к Активному Интеллекту.
Эту проблему обсуждают мусульманские, еврейские и христианские мыслители. В рукописи ибн Гвироля «Источник жизни» Бог творит вселенную, соединяя материю с формой, и таким образом переносит мир из потенциального состояния в активное. Другая его поэма – «Царский венец» – о единстве Бога философов и Бога пророков; это философская ода Всевышнему. Творец являет себя человеку посредством разума и откровения; разум даёт возможность отличить добро от зла. При этом душа человека – форма, которая соединяется с материей только на определённое время. До вселения в тело душа живёт в состоянии бестелесности в высших мирах. Через страдания в материальном воплощении мы узнаём подлинную цену пребывания в духовном мире. Однако сколько бы я ни воображал другой мир, который Платон называл миром идей, хочу быть счастливым здесь – на земле. Обителью счастья грезится мне чуть приподнятый над землёй белокаменный Иерусалим, о котором вздыхал дедушка. Должно быть, от дедушки я унаследовал не только сознание присутствия
Авраам бен Хия писал о том, что Всевышний отличил и освятил один народ, как сказано: «Каждого, кто называется Моим именем, кого Я сотворил для славы Моей, образовал и устроил». [19] История израильского народа, первым признавшего единство Творца, образует в некотором смысле мировую историю. Христиане и исмаилиты построили свою религию на нашем Завете. Хоть и рискованно еврею обвинять мусульман в подлоге, однако, когда они утверждают, что Измаил был любимым сыном Авраама, которого он положил на жертвенный алтарь, я не боюсь приводить слова Торы. И сказал Бог: «Авраам, возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Ицхака в страну Мория и принеси его там во всесожжение…» [20]
19
Исайя 43:7.
20
Ваера 22:2.
Ближе к вечеру, когда голова устаёт и не могу отличить слова одного мыслителя от другого, отправляюсь на прогулку за ворота еврейского квартала. Отодвигаю в дальние углы памяти всё, что прочёл за день, и наслаждаюсь мягким теплом предвечернего солнца, высоким небом с медленно текущими облаками, воздухом, наполненным ароматом цветов. Однако мысли возвращаются к навязчивому вопросу: в чём мне удастся найти себя? В чём преуспею? Из всех направлений медицины чаще задумываюсь о том, которое даёт возможность лечить беседой, словом.
Познать бы душу человека, что от чего происходит. Вот и ибн Гвироль писал: «Знание есть высшая цель человеческой жизни, оправдывающая её существование». Если в медицине видеть не только науку о теле, но и о душе, врач сможет вжиться в состояние больного, часто интуитивно определить недуг. Ибн Гвироль передал мне эстафету любви к мудрости; «бессмертен разум, разумная часть души». Я словно заклинание повторяю его слова:
Ценнее нет мудрости в мире, и я быглубоко себя презирал, если бысердце моё мудрость отвергло, и,слизню подобно, я бы ползалза успехами жизни… [21]21
Пер. С. Парижского.
Не заметил, как удалился от еврейского квартала; загляделся на медленное течение реки Эмбро, рождающей мысли о бесконечности времени. Всё так же текла река двенадцать веков назад, когда римляне, сломив сопротивление жившего здесь народа, построили крепости, амфитеатр для массовых зрелищ. Ими же сооружён водопровод для подачи воды из расположенных выше источников; его руины до сих пор различимы по обе стороны реки. Прошлое не уходит в небытие… Невольно думаю о том, что в первом веке нового летоисчисления после нашего поражения в Иудейской войне римляне моих единоверцев продавали в качестве рабов в разные страны по цене лошадей. Раб в представлении завоевателей, не понимающих, что такое грех, всего лишь говорящее орудие труда. Вспомнилось отношение к рабу согласно еврейскому Закону: «Если у тебя есть только одна подушка, ты её должен дать твоему рабу». Многие из наших пленных, что оказались в Риме, стали гладиаторами. У невольника-гладиатора нет выбора: или убить, или быть убитым. А что делать, если тот, с кем оказался на арене цирка, – из твоих сородичей, друзей? Или просто соплеменник, который помог тебе выжить в колонне пленных по длинной дороге в Рим?
Продавали моих единоверцев и сюда – в Испанию, они строили дворцы, крепости, оросительные каналы. Как складывалась в неволе жизнь людей, признающих одного властителя – Бога? Мог ли раб выбрать себе жену? Мечтал ли о любви? Или подчинялся необходимости при отсутствии выбора? И будучи на положении невольников, евреи следовали своим обычаям и законам, что не только сохранило, но и преумножило народ. Даже сказывалось влияние иудеев на местное население: до утверждения в стране католичества христиане посещали еврейские молитвенные дома, нередко обращались не к своим священникам, а к раввинам с просьбой благословить их поля, праздновали Песах, Шаббат.