Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)
Шрифт:
– Не трогайте ничего.
– Конечно.
Поднимаясь, Бен слышал, как Мэтт вызывает к телефону Перкинса Джиллеспи, отвечает на его вопросы. В холле наверху звук голоса превратился в неразборчивое бормотание.
Бена снова окатил знакомый ужас. Вот приближающаяся дверь все растет и растет в глазах ребенка. Вот тело - лежит, как они его оставили: левая щека на подушке, рука на полу. Вот вдруг открываются глаза, полные тупого животного торжества. Дверь захлопывается. Левая рука поднимается с пола, пальцы скрючиваются, как когти, губы кривятся
Он шагнул вперед и толкнул дверь онемевшими пальцами. Петли скрипнули.
Тело лежало так, как они его оставили.
– Перкинс едет, - крикнул Мэтт снизу, и Бен чуть не закричал.
До чего точной была эта фраза "запустите машину"! Именно машина этакий искусный часовой механизм с пляшущими фигурками, из тех, что делали в Германии.
Перкинс Джиллеспи, при зеленом галстуке с эмблемой внутренних дел на булавке, прибыл первым. В его глазах еще застыли зернышки сна. Он сказал, что уведомил окружного медицинского эксперта.
– Сам, конечно, не приедет, чертов сын, - Перкинс передвинул сигарету в уголок рта, - но пришлет своих парней. Трогали труп?
– Рука упала с кровати, - сообщил Бен.
– Я пытался положить ее обратно, но она не удержалась.
Перкинс осмотрел его с ног до головы и ничего не ответил.
Мэтт провел их наверх, и Перкинс раз семь обошел тело.
– Послушайте, вы уверены, что он мертв?
– в конце концов спросил он.
– Вы пытались разбудить его?
Следующим прибыл Джеймс Коди, доктор медицины. Приехал прямиком из Кэмберленда. Он поднял простыню и нахмурился. Со спокойствием, удивившим Бена, Мэтт Берк произнес:
– Это мне напоминает ваш рассказ насчет мальчонки Гликов, Джимми.
– Это был частный разговор, мистер Берк, - коротко отозвался Коди. Если родичи Дэнни Глика услышат что-то подобное, они на меня подадут в суд.
– И выиграют дело?
– Пожалуй, нет, - вздохнул Джимми.
– Что такое насчет мальчонки Глика?
– переспросил Перкинс, нахмурившись.
– Ничего, - ответил Джимми, - ничего общего. Он взял стетоскоп, пробормотал что-то и приподнял веко трупа, направив туда световой зайчик.
– О Боже!
– Бен увидел, как сократился зрачок.
– Интересный рефлекс, правда?
– обернулся к нему Джимми. Он отпустил веко, и оно странно медленно упало, как будто труп подмигнул им.
– Дэвид Прайн и Джон Хопкинс наблюдали его в некоторых мертвых телах вплоть до девятого часа после смерти.
– Начитанный парень, правда?
– проворчал Мэтт.
– А ты не очень любишь читать о вскрытиях, старый брюзга, машинально отозвался Джимми и достал небольшой молоточек.
"Прелестно, - подумал Бен, - парень не изменяет своим манерам, даже если пациент - труп?" Мрачный смешок поднялся в нем, как в колодце.
– Он мертв?
– спросил Перкинс, стряхивая пепел в пустую вазу. Мэтт вздрогнул.
– Мертв.
Джимми снова покрыл
– И пусть конец будет концом обмана, - процитировал он. Единственный император - это император мороженого.
Мэтт бросил на него резкий взгляд, и Бен на мгновение чуть не потерял контроль над собой.
– Это еще что?
– растерялся Перкинс.
– Поэма, - сказал Бен.
– Это строки из поэмы о смерти.
– По-моему, больше похоже на шутовство, - сказал Перкинс и опять стряхнул пепел в вазу.
– Нас представили друг другу?
– спросил Джимми, глядя на Бена.
– Мимоходом, - ответил Мэтт.
– Джимми Коди, местный коновал, познакомься с Беном Мерсом - местной темной лошадкой.
– Вечно у него шуточки, - прокомментировал Джимми.
– Небось ими деньги зарабатывает.
Коди и Бен подали друг другу руки над мертвым телом.
– Помогите мне перевернуть его, мистер Мерс.
Немного неуклюже Бен помог. Тело было холодным, но еще не ледяным. Джимми внимательно осмотрел спину, приспустил трусы.
– Это зачем?
– спросил Перкинс.
– Пытаюсь установить время смерти, - сообщил Джимми.
– Когда кровь перестает перекачиваться, она ищет самый низкий уровень, как любая жидкость.
– Это ведь дело эксперта, верно?
– Они пришлют Норберта. А Брент Норберт еще никогда не отказывался от небольшой дружеской помощи.
– Норберт не найдет собственную задницу двумя руками с фонариком. Перкинс выкинул окурок в окно.
– Мистер Берк, у вас с этого окна отвалился ставень. Я видел его внизу, когда подъезжал.
– В самом деле?
– переспросил Мэтт, тщательно контролируя голос.
Коди достал из чемоданчика термометр и положил на простыню часы они заблестели в солнечном луче. Было четверть седьмого.
– Я пошел вниз, - произнес Мэтт несколько сдавленным голосом.
– Можете идти все, - сказал Джимми.
– Это долгое дело. Сварите кофе, мистер Берк?
– Конечно.
Мэтт варил кофе, когда на стареньком сером "форде" появился Брентон Норберт, помощник медэксперта. Его вместе с фотографом отправили наверх.
Перкинс Джиллеспи лил в кофе сливки до тех пор, пока жидкость не выплеснулась в блюдце, затем попробовал ее большим пальцем, вытер его о штаны, зажег еще одну сигарету и спросил:
– Как вы здесь оказались, мистер Мерс?
Тут в "машину" включились Бен с Мэттом, и фактически они не солгали ни разу, но достаточно оставили недосказанным, чтобы их связала друг с другом нить заговора. Бен беспокойно задавал себе вопрос: они ловчат или делают нечто гораздо худшее и более опасное? Мэтт сказал, что позвал Бена как единственного в Салеме Лоте человека, способного ему поверить. Сколько бы ни было недостатков у Мэтта Берка, незнание людей к ним явно не относилось.