Ифтах и его дочь
Шрифт:
Его изворотливый ум подсказал ему последний, хитроумный план. В западных племенах никогда не признавали титулов древнего Гилеада — «судья Израиля», «высший судья»… Но сыну Гилеада, который спас их от серьезной опасности, они не отказали бы в такой претензии. Он, Авиам, предложит Ифтаху помазать его, освятив сан Высшего судьи. Ифтах, разумеется, согласится. И тогда местом пребывания Высшего судьи станет не Шило, а Мицпе. Гилеад займет в Израиле господствующее положение. Прежде чем Авиам отправится в пещеру мертвых, он завершит начатое им дело.
Авиам взял в руки посох и отправился в лагерь Ифтаха
Увидев его костлявое лицо, длинный нос, сросшиеся брови, растрепанную бороду, Ифтах почувствовал, что к торжеству над стариком примешивается прежняя ненависть.
— Не обижайся на меня, отец мой и господин, — сказал он, — не удивляйся, что я так долго и пристально гляжу на тебя. Но впервые в жизни я вижу по-настоящему счастливого человека. Ты достиг всего, чего желал. Я разошелся с дочерью Аммона, Аммон разлетелся в прах, Канаан — тоже. Нет распрей между восточным и западным Израилем. И все это дело твоих рук, твоя заслуга. Только заплатил за все я.
Авиам был стар и слаб. Он крепко держался за свой посох и страдал от того, что Ифтах не приглашал его присесть. Однако сердце его заполняла радость. Он наслаждался, видя, как страдает Ифтах. Все, что говорил этот человек, правда. Господь вдохнул свое дыхание в него, в Авиама, а Ифтаху пожаловал лишь крепкие кулаки. Дух управлял кулаками. Так будет и впредь.
— Я внушил тебе великую, огненную идею Господа. Ты взращивал eё в своей груди, пока не изверг пламя. И если сегодня Израиль един, заслуга в том не только моя, священника, но и твоя, военачальника. Мой долг теперь показать это другим народам. Ты не должен удовлетворяться жезлом простого судьи. Ты достоин помазания на сан Высшего судьи Израиля.
Ифтах посмотрел на хилого священника и в его глазах сверкнули хитрые огоньки.
— Ты так стар, — произнес он, — твои руки так немощны, но ты все eщё хочешь играть мной и народом, словно мы — струны цитры. Ты очень упрям, старик, и я ценю твое упрямство. Но не люблю тебя за это. Я — не друг тебе. Огонь в моей груди почти погас. Мне безразличны друзья и враги. Но когда я вижу твою большую голову, первосвященник Авиам, я вспоминаю, что такое ненависть.
Он сделал паузу. Ждал, что скажет ему Авиам. Но священник молчал.
— Я не нуждаюсь в твоем священном масле, — вновь заговорил Ифтах, не дождавшись ответа. — Я кровью помазал себя сам. Но ты и на этот раз прав: в Заиорданье укрепится власть Господа, если я позволю помазать меня. Ты думаешь, я не понимаю скрытый смысл твоих слов? Ты хочешь, чтобы Гилеад стал господином в Израиле. Я последую твоему совету. Я разрешу освятить меня на сан Высшего судьи. И пусть это произойдет здесь, в Мицпе, перед твоим ковчегом и твоим камнем.
Авиам не скрывал своей радости. Ифтах насладился этим зрелищем и как бы мимоходом продолжал:
— …Но для того чтобы весь народ, как ты этого желаешь, видел, что Гилеад и Эфраим едины, я собираюсь попросить посвятить меня в сан первосвященника Эфраима.
Авиам побледнел потрясенный. Его лицо приобрело пепельный оттенок. Ифтах хорошо усвоил его уроки ненависти и мести. Он коварно повернул слова Авиама против него самого. Он обманул его. Но священник не упал, удержавшись за посох, он справился с собой.
— Думаю, тебе удастся добиться, чтобы священник из Шило приехал сюда, — сказал он, в глубине души надеясь, что Элиад откажется посетить Мицпе второй раз.
Для Авиама это было крушением всех надежд и планов. Сердце его не выдержало такого удара. Через три дня после разговора с Ифтахом он скончался.
В день приезда Элиада в Мицпе Шамгар и его помощники вынесли ковчег и камень Господа и установили их на городской площади у ворот. Как тогда, когда Авиам вручал Ифтаху жезл судьи, собралась огромная толпа. Только на этот раз здесь были не только жители Гилеада. Здесь присутствовал весь Израиль. Израиль насчитывал четыре раза по семь родов и кланов, и все прислали сюда своих судей или священников, чтобы они поздравили Ифтаха в день его помазания.
Перед толпой зрителей стояла Зилпа, мать рода Гилеада. Она задумчиво смотрела на Ифтаха. Он позволил ей вести дела Гилеада. Авиам умер, и ей не нужно было ни с кем делить власть. Она действительно стала теперь матерью рода. Сын eё Елек, успешно занимался хозяйством, приумножая состояние Гилеада, сын Шамгар принял сан первосвященника, взял на себя роль хранителя ковчега и камня — на большее и не мог претендовать человек с такими, как у него, способностями. Однако самым великим из сыновей Гилеада стал бастард, сын Леваны. Это он объединил Израиль. Его слава, этот ужасный ореол, которым наградила его судьба, защищали страну надежней самых прочных стен. Но когда Зилпа увидела, как он опускается в каменное кресло Великого судьи, она не ощутила ни зависти, ни ненависти. Его лицо было неподвижным. Он словно сам был частью этого высокого каменного кресла. Он не был счастлив, этот Ифтах, сын Леваны.
Приехали также Пар и Кассия, чтобы выразить Ифтаху свою любовь и уважение, но они ощущали только мрачное удовлетворение. Их Ифтах достиг цели, которую перед собой поставил; со времен Иошуа не было человека в Израиле, который бы так высоко вознесся. Но он пожертвовал для Господа слишком много своей плоти и пролил слишком много крови.
Но вот, наконец, в сопровождении своих помощников на площади появился первосвященник Элиад. На нем была одежда из белого полотна, короткий плащ, к углам которого были привязаны урим и тумим, дощечки света и совершенства. Он остановился перед ковчегом. Помощники подали ему алебастровые сосуды с маслом, вином и настоянной на корнях священной жидкостью. Шамгар открыл ковчег. И люди Гилеада с гордостью наблюдали, с каким почтением священник Эфраима относится к их камню и ларю Господа.
Затем Элиад поднялся на невысокий помост, воздвигнутый сбоку от каменного кресла. Ифтах повернулся к нему, чтобы принять помазание. И увидел серьезный, исполненный таинством взгляд первосвященника, в котором сквозило уважение и сочувствие. Увидел руки священника с длинными пальцами, привычными к письму. Этими руками Элиад напишет о делах Ифтаха.
Они хорошо понимали друг друга. Между ними состоялся безмолвный разговор. «Будь благодарен судьбе, что ты — часть Господа», — глазами сказал Ифтаху Элиад. — «Я благодарен», — ответил Ифтах. «Я напишу, что ты не уклонился…», — заверил его Элиад. «Я хотел сделать это много раз», признался Ифтах. «Но ты не уклонился, повторил Элиад. — И я напишу об этом».