Игги Поп. Вскройся в кровь
Шрифт:
Договор с «Электрой» вызвал бурную деятельность в стане MC5; 30 и 31 октября в «Гранде» был записан живьем их первый альбом, а в начале ноября Синклер объявил о создании «Партии Белых пантер» – по аналогии с «Черными пантерами», радикальной формацией Хьюи Ньютона. В это время, по словам Джимми Сильвера, его собственные питомцы вели себя куда расслабленнее. «Они вообще не напрягались. В основном что-то обдумывали и вели разговоры. Вместо того чтобы приложить какие-то усилия к совершенствованию своей способности показать то, что хотелось показать… по-моему, они не то что ленились, но как-то разменивались по мелочам».
Сильвер на них не давил, следил, чтоб не уставали. Репетировали каждый вечер по двадцать минут, неизменно на смертоубийственной громкости. Основное внимание уделялось разработке групповой ментальности, внутреннего словаря и так называемого “O-Mind” – коллективной вибрации (или наркотического ступора). Скоро у них появился собственный жаргон, порой раздражавший Джимми и Сьюзен, при всей их толерантности и уравновешенности.
Временами Джим Остерберг бывал весьма вменяем и объяснял, что медленное продвижение оптимально, по крайней мере оно выносимо для его товарищей: если торопить и подталкивать, все распадется. Но в принципе он был не менее иррациональным ленивцем, чем они, и курил очень много травы, что провоцировало астму, которая становилась главной заботой Джимми и Сьюзен. Тогда они сажали его на макробиотическую диету, лечили чаем из корня лотоса и писали Дэнни Филдсу, прося отложить запись до выздоровления Игги.
После первого же аванса жизнь в «Фан-хаусе» стала сравнительно роскошной. Поделили территорию: Джим угнездился на чердаке, Джимми, Сьюзен и малютка Рэйчел, она же Банчи, в отдельной квартире на верхнем этаже, Скотт в соседней комнате, Рон и Дэйв на нижнем этаже, а рядом – общая гостиная с телевизором, украшенная портретами: Малкольм Икс, Элдридж Кливер, Брайан Джонс, Элвис Пресли и Адольф Гитлер, плюс постер прежней группы Рона The Chosen Few.
Осенью в подвале появился новый жилец: Джон Адамс, приятель Джимми Сильвера по Иллинойскому университету. Адамс происходил из богатой чикагской семьи, поднявшейся на железных дорогах; он был фанатом Дэймона Раньона, считал себя завзятым бильярдистом и восхищался всяческим «дном». «Как у [Джозефа] Конрада в “Сердце тьмы” – “чарующая сила в отвратительном”, – Джон был весь в этом», – говорит Джимми Сильвер. Он обнаружил, что со студенческих времен его друг успел подсесть на героин и слезть с него. Адамс был «весьма неглуп, чрезвычайно лоялен и очень хотел работать», так что ему было предоставлено пристанище и должность роуди – дорожного менеджера. Связавшись с группой, он отрастил рыжую проволочную гриву, за что получил кличку Кучерявый. «Я вообще никогда не видел, чтоб у человека было столько кличек, – замечает Билл Читэм, который тоже вскоре стал их роуди. – Мы называли его еще Хиппи-Гангстер, Гривенник, Арахис, Сфинкс, Голди и Приятель». К тому времени заработал дополнительную кличку и Джим – Скотт, Рон и Дэйв окрестили его Попом (никто из музыкантов, кстати, никогда не называл его Игги, разве что говоря о сценических выступлениях), когда он сбрил брови и стал якобы похож на одного анн-арборского персонажа по имени Джим Попп, у которого выпали волосы. Но как артист Джим чаще всего именовался Игги Студж.
В противоположность своим протеже, Филдс развил бешеную деятельность по технической подготовке записи MC5 и поискам продюсера для первого альбома The Stooges. Скоро ему на ум пришел Джон Кейл, только что создавший сногсшибательные аранжировки для The Marble Index, пластинки Нико: они оба когда-то подвизались в The Velvet Underground и оба покинули эту группу. Не понаслышке знакомый как с авангардом, так и с высокоэлектризованным рок-н-роллом, он казался самой подходящей кандидатурой, так что Филдс позвонил и пригласил его на запись MC5 в «Гранде». Через несколько дней Кейл был уже в Детройте и воочию увидел обе команды.
«Я возненавидел MC5! – восклицает он сегодня своим глубоким валлийским тоном. – От всей души! Не потому что это обычный рок-н-ролл, а потому что насилие. Нюрнбергская демонстрация какая-то! Вот они, блядь, ебаные нацисты, живы-здоровы». Другое дело разогрев: «Там в центре был этот вертлявый чувачок, грандиозное чувство юмора, на самом деле очень тонко, но агрессивно, – плюс самопародия, очень веселая!»
Как и надеялся Филдс, Кейл «врубился». Высокий нью-йоркский гость «врубился» в музыку The Stooges, хотя и был несколько шокирован их стилем жизни. Явившись в Анн-Арбор обсудить проект, он осмотрел «Фан-хаус», открыл холодильник и увидел «десятки бутылок пива “Bud”. Еды ноль. Я говорю: вы что вообще, блядь, едите? Да так, говорит Игги, что попало». Кейл был впечатлен их протопанковским обиходом; анн-арборскую команду, в свою очередь, поразили его интеллектуальные замашки и то, что он носил черные плавки и пил вино; обе детали подчеркивали, какая он столичная штучка. «С одной стороны, авторитет и умник, а с другой – эксцентрик и раздолбай, – говорит Сильвер. – У него была жена, [дизайнер] Бетси Джонсон, но он ухлестывал за девками, он пил и торчал, но точно так же мог не пить и не торчать, ему было все равно». Кейл распознал в молодом вокалисте родственную душу, особенно когда взял в руки гавайскую гитару, которая участвовала в дебютном концерте на Хеллоуин, и обнаружил, что все шесть струн настроены одинаково – техника,
Благодаря энтузиазму Джона Кейла и Дэнни Филдса The Stooges стали любимцами нью-йоркской богемы, и через пару недель после визита Кейла в Анн-Арбор команда полетела в Нью-Йорк, где Дэнни Филдс опрокинул на них рог изобилия радостей земных. Перед ними распахнулись все злачные места: «Фабрика» Энди Уорхола, ночной клуб Стива Пола “The Scene” и “Max’s Kansas City”, приют приспешников Энди Уорхола, художественных натур и сторонников экзотических сексуальных предпочтений всех мастей. Однако, по словам Дэнни, Игги не нуждался в особом представлении. «Хорошие мозги и уверенность в себе у него от природы. Он был звездой раньше, чем стал звездой. Он был Игги. В кулуарах “У Макса” его уже знали». Игги с легкостью дрейфовал по всем группировкам «Макса», главной из которых были «Дреллы» – тусовка Уорхола. Были еще «Бедняжки» (“The Miseries”) – «все эти худые беременные женщины в черном, с вечно несчастным видом», – говорит Филдс, а также «Бананы» – голубые кубинские беженцы, и «Фебы», – «“помощники официантов”; я причислял себя к “Фебам”». Кроме того, были загадочные персонажи неопределенного пола и ориентации из труппы «Театра странностей» (“Play House of the Ridiculous”) Джона Ваккаро и Чарлза Ладлема. Братья Эштоны, по признанию Рона, были не в восторге: «Мы простые парни со Среднего Запада и никогда не одобряли эту херню, когда всякое дерьмо и извращенцы считаются крутыми, так что мы с Игги и Скотти сразу такие: не, нахуй надо».
Другим модным местом была «Сцена», клуб Стива Пола – пугающе хитроумного дружка Дэнни Филдса, который всегда одевался в голубое. Именно там Игги встретил Нико, германскую снежную королеву, чей недавний альбом снискал аплодисменты критики, хотя продавался слабо. Очень скоро, говорит Джон Кейл, «Нико влюбилась в Игги. По тем же причинам, что и в Моррисона. Как всегда». Несмотря на разницу в происхождении и личной истории, они были в восторге друг от друга, хотя дружки-«студжи» фыркали при виде этой парочки: «Джим рядом с ней был похож на черного карлика!» – смеется Джимми Сильвер. Через несколько коротких ночей они стали звездной парой «Макса», где Игги был в центре всеобщего внимания, и у мальчиков, и у девочек. Лии Блэк Чайлдерс из команды Уорхола болтал с актером Джейми Эндрюсом, который впоследствии работал на MainMan, и они заметили, что Нико, стоя рядом с Игги, запустила руку ему в штаны. «Интересно, а мне можно?» – сказал Эндрюс Чайлдерсу и подошел к ним. Нико вынула руку, Эндрюс засунул свою. Игги стоял, довольный всеобщим вниманием.
Нико настолько увлеклась молодым вокалистом, что сказала ему: «Хочу уехать из города, хочу в Детройт». Через несколько недель она прилетела, и влюбленные провели две недели на чердаке «Фан-хауса». «Это было ужасно странно, – говорит Джимми Сильвер. – Это потрясающее царственное существо, совершенно нереальное, живет у нас на чердаке». В принципе, музыкантам не нравилось, что в их мужской клуб вторглась какая-то иностранка, но Нико подкупила их: она любовно готовила овощное карри и оставляла открытыми бутылки вина по 25 долларов, чтоб они попробовали. Несмотря на подозрительное отношение к манерным европейским штучкам, сердца их были завоеваны. Сам Джим весело признает: «Она развратила меня без особого труда» – в те невинные времена развращение состояло в питье европейского вина и обучении тонкостям орального секса. На последние несколько дней к Нико присоединился Франсуа де Мениль – наследник техасской династии нефтяных королей и коллекционеров искусства – с небольшой съемочной группой, чтобы снять в полях за домом промо-ленту для песни Нико “Evening Of Light”. Собственно, по словам де Мениля, трехминутный ролик был снят не столько по заказу лейбла, сколько для собственного удовольствия. Получилось нечто среднее между европейским арт-хаусом и малобюджетным ужастиком: хмурая снежная королева в стылом мичиганском пейзаже, среди расчлененных манекенов, Игги в своем прежнем образе с выбеленным под мима лицом, а усатый роуди Джон Адамс постапокалиптически таскает пылающий крест. Нико уехала, оставив Джимми и Сьюзен в благодарность за гостеприимство красивую индийскую шаль, и вскоре отбыла в Европу. Джим вернулся к беспечному холостяцкому житью. Примерно в то же время выяснилось, что он должен стать отцом, – рожать от него собралась Полетт Бенсон, подруга Сигрид Добат, девушки гитариста MC5 Фреда Смита. Сын Джима Эрик Бенсон родился 26 февраля 1969 года. По понятным причинам Полетт решила растить его без отца; она переехала в Калифорнию, и в течение следующих десяти лет Джим мало что знал о ребенке.
Всю весну 1969 года The Stooges старались произвести достаточное количество песен для альбома. Джон Кейл согласился быть продюсером при условии, что они «будут записывать пластинку и забудут, что они делали на сцене». Поэтому, кроме дразнящих намеков, от концертных записей тех лет ничего не осталось, и ранние вещи свободной формы, в том числе “I’m Sick”, “Asthma Attack”, “Goodbye Bozos” и “Dance Of Romance”, были отбракованы или переделаны. За три месяца двадцатиминутных репетиций из первичной материи изначальных риффов были по кусочкам слеплены какие-то минимальные песни.