Иголка в стоге сена
Шрифт:
Накинув на плечи полушубок, боярин отворил дверь и вышел на замковую галерею. Он чаял ледяного ветра, сурового дыхания зимы, но внешний мир нежданно встретил его теплом.
Дмитрию нечасто приходилось быть свидетелем такой погоды. С неба падал пушистый снег, а в разрывы облаков проглядывало яркое, не по-зимнему приветливое солнце.
Еще боярина удивила царившая в замке тишина. Казалось, все его обитатели чудесным образом куда-то исчезли, оставив Дмитрия одного в
Бутурлин вдруг ощутил колкое чувство тревоги. Куда же все делись? Что, если Эвелины тоже нет в Самборе?
Из груди Дмитрия вырвался облегченный вздох, когда он увидел Самборского Воеводу, неспешно идущего ему навстречу.
— Здрав будь, боярин! — сходу приветствовал его Управитель замка. — Вижу, заботы лекарей идут тебе впрок. Еще пару дней назад сидеть не мог, а нынче сам на ногах стоишь!
— Твоими молитвами исцеляюсь, — улыбнулся старому рыцарю Бутурлин. — Скажи, пан Воевода, где все? Отчего в замке так тихо?
— Владыки подались на охоту со своими свитами, — пояснил ему Кшиштоф, — мои люди тоже на ловах, выгоняют из леса зверье для потехи вельможных гостей!
— А княжна? — вопросил поляка Дмитрий.
— Княжна как раз осталась в замке. Она с детства не любит охоту, да и всякое иное развлечение, где льется кровь. Не тревожься понапрасну, еще успеете свидеться!
У Дмитрия отлегло от сердца. Эвелина здесь, рядом! О большем он и не мечтал. До сего дня боярин опасался, что Король отправит девушку в Краков прежде, чем он встанет на ноги.
— Новости слышал? — прервал вопросом его мысли о княжне Воевода. — Хотя, откуда тебе…
…Третьего дня в Кенигсберге помер старый Магистр, и его место занял Великий Маршал. Первым же делом он прислал Государю депешу, в коей заявляет, что им найдены бумаги, изобличающие связь фон Велля со Шведским Двором.
Выходит, что Орден непричастен к смерти Корибута, а Князя фон Велль убил по наущению шведов! Ты можешь в такое поверить?
— Бумаги, наверняка, поддельные, — предположил Дмитрий, — Орден теперь все будет валить, на Командора. Мертвецу ведь не оправдаться…
…Другое дивно. Вроде бы преемником Магистра должен был стать Казначей. Иначе с чего бы он сопровождал фон Тиффена в Самбор? А вышло, что трон Гроссмейстера занял Маршал…
— Ничего дивного! — усмехнулся Воевода. — Вот тебе еще одна новость: Казначей преставился следом за Главой Ордена. Сами Братья говорят, у него какая-то важная жила лопнула в голове, но те, кто видел похороны, сказывают, что горло у покойного было синее, как у удавленного.
— Братья удавили, грызясь за власть? — полюбопытствовал Бутурлин.
— Или же сам удавился! — пожал плечами старый рыцарь.
— С чего бы это, вдруг? — изумился Дмитрий.
— С чего? — многозначительно посмотрел на него Воевода. — Помнишь, еще на постоялом дворе я вопрошал фон Велля, как слуги Ордена обходятся без женщин?
Он ответил, что при Орденском распорядке греховные мысли просто не лезут в голову. Я сразу почуял: лукавит тевтонец!
А когда увидал, какими взорами обмениваются, Командор с Казначеем, мне и вовсе стало ясно: они впали в содомский грех!
— Да ну, едва ли возможно такое… — смутился Бутурлин.
— Еще как возможно! — подкрутил кверху усы Воевода. — Слыхивал я, что любовники-содомиты связаны какой-то богопротивной клятвой. Когда один из них умирает, то и другой вынужден лезть в петлю!
— Похоже, тебя ввели в заблуждение, Воевода, — покачал головой Дмитрий, — впервые слышу, чтобы содомиты давали друг другу какие-то клятвы. Не знаю, отчего фон Велль с Казначеем переглядывались меж собой, но, мыслю, причина была иная…
— Да какая иная?! — презрительно фыркнул Самборский Владыка. — Впали в мерзость, и все тут!
…Хорошо, что Господь покарал сию нежить! Все, так или иначе причастные к смерти Жигмонта, отправились в пекло: тевтонец застрелил татя Волкича, тевтонцу снес голову ты, Магистр сдох от паралича, Казначей удавлен. Воистину, Божий Суд!..
…Знаешь, когда ты обезглавил фон Велля, из-за облаков вышло солнце, да такое яркое! Такое же солнце было в тот день, когда наши Владыки встречались на речке Безымянной.
Веселое было солнце, не по-зимнему. Старики бают, что если оно так сияет в январе, весна будет ранней…
— Хорошо бы! — улыбнулся Дмитрий. — Истосковалась душа по теплу, пусть весна скорее приходит!
Воевода не сразу ответил ему, погруженный в свои думы.
…- Дивный ты человек, боярин, — произнес он, наконец, — я и не ведал, что на земле есть люди, подобные тебе…
Издревле повелось, что всякий заботится о собственной особе да о родне, в лучшем случае, о благе своего края…
…Я и сам таков: переживаю лишь за Унию, до успехов иных держав мне нет дела.
Да и может ли быть по-иному? У поляков с литвинами правда — одна, у московитов — другая, у степняков — третья.
Каждый носится со своей правдой и отрицает правду соседа. Один ты ищешь ПРАВДУ для всех людских племен!
— А правда — одна, Воевода, — ответил Бутурлин, — но не все хотят ее видеть. Чаще люди разрывают единую правду на множество частей. И тычут друг другу в глаза свой, удобный для них, кусок…