Игольное ушко
Шрифт:
– Чем вы занимаетесь в свободное от рыбалки время? – спросил Дэвид, не вынимая изо рта сигарету.
– Я служащий.
– И что за работа?
– Да так, сплошные финансы. Ничего серьезного, я лишь маленький винтик.
– Что-нибудь связанное с налогами?
– В основном.
– Интересное дело? – продолжал задавать вопросы Дэвид.
– Так себе. Честно говоря, я просто прикидываю примерную стоимость оборудования, слежу за тем, чтобы с налогоплательщиков брали верные суммы.
– Специализируетесь в какой-то определенной области?
– Нет, увы, приходится заниматься всем, начиная с бумажных скрепок и кончая авиационными моторами.
– Все ясно. Сейчас, когда идет война, каждый вносит свою лепту, как может.
Дэвид язвил, Фабер понял это сразу.
– Я слишком стар, чтобы брать в руки винтовку, – сказал он мягко.
– А в первой мировой участвовали?
– Тогда наоборот, был слишком молод.
– Повезло.
– Как сказать.
Дорога шла близко к обрыву, приходилось прижиматься к скалам, но Дэвид ни на йоту не снижал скорость. Фаберу стало казаться, что, возможно, он сознательно едет так быстро, чтобы угробить их обоих. Стараясь не сползти с сиденья, Фабер крепко держался за ручку.
– Наверное, для вас слишком быстро?
– Почему. Все правильно, вы хорошо знаете дорогу.
– Мне кажется, у вас несколько испуганный вид.
Фабер проигнорировал эти слова, сказанные насмешливым тоном. Дэвид слегка сбросил скорость. Наверное, доволен сейчас, что удалось задеть незадачливого рыбачка из столицы.
Фабер смотрел в окно на плоскую голую землю. Она выглядела неровной, бугристой, однако больших холмов не было. Из растительности преобладала в основном трава, но кое-где виднелись кусты, папоротник, а деревьев было совсем мало. Остров совершенно беззащитен перед погодой, открыт всем ветрам. Наверное, овцы у Дэвида Роуза выносливые.
– Вы женаты? – неожиданно прозвучал вопрос.
– Нет.
– Мудрый человек.
– Не знаю, не знаю.
– Наверняка ловко устроились там у себя в Лондоне с какой-нибудь милашкой. Никто вас не пилит…
Фабер терпеть не мог, когда мужики трепались о женщинах, да еще с явной насмешкой.
– Я считал, что вы счастливы с Люси.
– Неужели?
– Точно.
– И вам не нравится свобода, возможность иметь много женщин?
– Мне не с чем сравнивать, хотя, думаю, иметь одну женщину, любимую, намного приятнее. – Фабер решил дальше молчать, все равно любые его слова лишь подливают масла в огонь. Дэвид начал его раздражать, словно намеренно ищет ссоры.
– По внешнему виду и не скажешь, что вы госслужащий. Где зонтик тросточкой, котелок?
Фабер изобразил улыбку.
– Больше почему-то смахиваете на писаку.
– Да нет, просто я – особый случай, цилиндр мне без надобности, с работы и на работу добираюсь только на велосипеде.
– Наверное, вы очень отважный мужчина. Попали в такую переделку на море, а все нипочем.
– Скажете тоже.
– Кстати, вы абсолютно не смотритесь старым для армии.
Фабер повернулся лицом к Дэвиду.
– Вы, собственно, на что намекаете? – спросил он мягко, без злобы, однако закончить мысль не успел.
– Все, приехали. – Дэвид оставил вопрос без ответа.
Фабер посмотрел через лобовое стекло и чуть впереди увидел дом. Он был почти такой же, как у Люси, – с каменными стенами, покрытой шифером крышей, маленькими окошками. Дом стоял на вершине невысокого холма, пожалуй, единственного на острове, в целом смотрелся этаким коренастым крепышом. Ниже виднелось несколько сосен и елей. По идее, там самое удобное место для дома.
Рядом с домом рос куст боярышника с забрызганными грязью цветами. Дэвид остановил машину. Фабер увидел, как он отсоединил инвалидное кресло и осторожно съехал в него с сиденья. Всем своим видом он показывал, что не нуждается в помощи.
Они вошли в дом через обшитую дверь, замка не было. В холле их встретила черно-белая колли – красивая собака с длинной мордой. Собака виляла хвостом, не лаяла. Планировка комнат оказалась точно такой же, как у Люси, но смотрелось все по-другому: довольно неуютно, запущено, голо.
Дэвид провел Фабера на кухню, где у старой печки-плиты сидел, грел руки семидесятилетний Том. При виде гостей он поднялся.
– Вот это и есть Том Макавити, – представил его Дэвид.
– Рад вас видеть, – сухо произнес старик. Фабер пожал ему руку. Перед ним стоял невысокий, широкий в кости пожилой мужчина с загорелым лицом. Цветом кожи Том напоминал чемодан желто-коричневого цвета. На голове матерчатая кепка, в зубах необычно большая трубка из корня вереска, с крышечкой. Рукопожатие твердое, кожа шершавая, словно наждачная бумага. Нос массивный, слегка расплющенный. Фабер едва уловил, что он сказал, – старик говорил с сильным шотландским акцентом.
– Надеюсь, не помешаю. Я только так, за компанию, посмотреть остров.
Дэвид подъехал к столу.
– Сегодня у нас не будет много работы, Том. Просто проверим, как овцы.
– Ага. Но перед этим чайку на дорожку, обязательно.
Том налил в кружки крепкого чаю, добавил туда немного виски.
Все трое молча сидели и пили. Дэвид курил сигарету. Том возился со своей трубкой. Фабер почувствовал, что наблюдает обычную картину: несомненно, так бывает изо дня в день в перерывах между работой – мужчины молча сидят рядом, курят, греют руки.
После чая Том поставил кружки в мелкую раковину из камня, и они все направились к машине. Фабер сел сзади. Сейчас Дэвид ехал медленно, собака по кличке Боб без особых усилий вприпрыжку бежала за «джипом». Сразу видно, Дэвид знает здесь каждую кочку, ибо уверенно едет прямо по пастбищу меж болот, колеса ни разу не провалились в вязкую землю. В такую погоду овцы имели довольно жалкий вид. Шерсть намокла, набухла, животные сбились в кучу, прячутся либо в низине, либо ближе к кустарнику, на подветренных склонах; о том, чтобы щипать траву, не могло быть и речи; ягнята напуганы, льнут к овцам.