Игорь-якорь
Шрифт:
Будильник будил только мужскую часть семьи Смирновых.
Яков Петрович поднимался не сразу. Он кряхтел ещё несколько минут и ворочался.
Старший брат Игоря, Иван, проснувшись от будильника, натягивал на голову одеяло, пытаясь тут же снова заснуть.
Пока Иван пытался вернуть ночь, шумнее всех просыпался младший в семье Смирновых — Игорь-якорь. У него и у старшего брата Ивана характеры были совсем разные: Игорь — горячий, быстрый, энергичный, Иван — чуть медлительный, задумчивый и всегда спокойный. Он был похож на мать — те же большие светлые глаза, нежная, чуть розовая кожа лица.
По
— Полундра! Побудка! Свистать всех наверх!
К этому времени Ваня» преодолев сонливость, уже понимал, что ночь не вернуть, и поднимался с кровати, не обижаясь на младшего брата за сдёрнутое одеяло. Хотя вообще-то Иван старался не забывать, что он старший, и не позволял младшему командовать, а тем более применять силу.
Младший между тем отдавал команды сам себе. Эти команды были обычными на корабле. А у Игоря Смирнова воображение было таким сильным, что, командуя сам собой, он в то же время чувствовал себя командиром военного корабля.
Мать громыхала кастрюлями, а воображение Игоря рисовало морские сражения: грохот пушек, визг пикирующих бомбардировщиков и частый стук зенитных пулемётов….
— На флаг, смирна-а! — командовал Игорёк и, вытянув руки по швам, поворачивался к чёрному репродуктору на стене.
И репродуктор так же чётко отвечал на его команду:
«Доброе утро, товарищи! Начнём утреннюю зарядку».
Игорю ещё не было пятнадцати лет, а он уже побывал в море — не пассажиром, а матросом, не в штиль, а в шторм, не ради развлечения, а ради науки. В семье Смирновых, будучи младшим, он был в то же время единственным настоящим моряком, потому что окончил мореходку, как называют училище моряков. Сразу же после мореходки пошёл в плавание, и корабль стал его домом, а на берегу он был как бы в гостях.
Яков Петрович, случалось, выговаривал Игорю и даже поругивал его, но в глубине души восторгался сыном и по-хорошему завидовал ему.
Кто из портовиков не мечтает быть моряком! Так было и с Яковом Петровичем. Он любил свою работу в порту, но с грустью провожал каждый уходящий к горизонту корабль. Ему хотелось быть там, на мостике, у штурвала или у лебёдки, в радиорубке — всё равно, только бы на корабле.
Но старшему Смирнову не довелось стать моряком. А сын достиг этого. И вот отправляется в большой заграничный рейс…
— Когда ты вернёшься, Игорь, — сказал Яков Петрович, — закончится тут одно интересное дельце.
— Какое?
— Приедешь — расскажу.
— А почему, папа? Это тайна?
— Да не тайна. Вернее, тайна, только не для тебя.
— Тогда расскажи.
— Ребята тут ко мне приходили, юные следопыты. У них был поход по местам революционной и боевой славы. И они там, на соляной косе, раскопали небольшой сундук.
— На косе? — удивился Игорь. — Мне казалось, что там ничего не было. Солончаки, пустыня…
— Да вот видишь — нашли. Ящик или сундук, понять их трудно. А в нём серебряные и фарфоровые тарелки и блюда, чашки и блюдца, золочёные ложечки и маленькие, словно игрушечные, кувшинчики для сливок. Один такой кувшинчик они показали мне. А все сто восемьдесят предметов тщательно завёрнутыми сдали в музей…
— Выходит, — сказал Игорь, — что чудеса на
— Выходит, не всё.
Они помолчали. Игорь прикрыл ладонью глаза. Он вспомнил низкий берег, топкую рыжую землю и себя мальчонкой — разведчиком в годы Великой Отечественной войны. Вспомнилась ему и огромная тень человека над пустынной землёй соляной косы, и многое другое, что прошло через всю его жизнь, оправдав прозвище «Якорь».
— Игорь, — окликнул его отец, — сейчас не время заниматься сундуками с чашками. Тебе скоро отваливать. О сундуке поговорим, когда вернёшься. Добро?
— Добро, — сказал Игорь. Он редко спорил с отцом.
Портовые краны опустили в трюмы «Черноморска» последние пакеты деревянных ящиков, а затем большие мягкие тюки. На этих грузах выделялись ярко-красные кресты, какие бывают на санитарных автомобилях и больничных вывесках.
Яков Петрович в это время думал о том, что всё прошедшее в жизни Игоря — необычное и героическое, — возможно, не идёт ни в какое сравнение с предстоящей поездкой. Игорь выходил на большую океанскую дорогу. А там всё чаще и чаще появлялись воздушные и морские разбойники, о чём никак не мог не вспомнить перед отъездом сына Яков Петрович.
— Видишь ли, Игорь, — говорил старший Смирнов, глядя на спокойно-солнечное море в порту, — с тех самых пор, как плавают люди по морям и океанам, разбойничают пираты. Это было, это есть. Но обидно, что такое происходит, когда человек и над природой, и над техникой стал хозяином…
Они помолчали.
Игорь сказал:
— И ещё во времена, когда люди поняли, какой разрушительной может быть война.
4. Пираты
В дни, когда Игорь-якорь отправлялся в свой первый в жизни заграничный рейс, ни одна страна не объявляла другой стране войну. А между тем где-то летали боевые самолёты с атомными бомбами на борту, шныряли в нейтральных водах таинственные подводные лодки, на поля Демократической Республики Вьетнам бомбардировщики сбрасывали свой смертоносный груз. Каждый новый день приносил новые жертвы: были раненые и убитые, были люди, оставшиеся без крова. Когда же наша страна помогала народам, которых бомбили, обжигали слезоточивыми газами, избивали полицейскими дубинками, пиратские самолёты преследовали наши корабли, пиратские подводные лодки торпедировали наши безоружные теплоходы. Яков Петрович читал всего лишь накануне о том, как пиратский самолёт, будто коршун, кружил над нашим мирным кораблём, пикировал на него, обстрелял из пулемёта. В тот раз никто из наших моряков не пострадал. Но ведь нельзя было поручиться, что так благополучно будет в следующий раз.
Вот что волновало отца и мать Игоря-якоря. Вот почему Наталия Ивановна плакала, а Яков Петрович вспоминал про пиратов.
5. Встреча
Яков Петрович стоял уже на пристани и смотрел, как молодой моряк, в такой же форме, какая была у Игоря, и чем-то на него похожий, переходил от борта к борту, волоча за собой длинный провод с маленьким микрофоном. Он подносил его к губам и чуть слышно произносил:
— Отдать носовой!
А рупоры, как эхо, повторяли по всему кораблю: