Игорь
Шрифт:
Бессмертный понял, что одним созиданием не отделается. Миссия тёмного состоит в уничтожении, похоже, даже теперь, в мирной жизни, Игорю было не миновать судьбы. Наверное, он забылся, думая, что в мирной жизни может обойтись без уничтожения. Опомнившись он уже не имел права заблуждаться, поэтому стал искать сделки на перестройку аварийного жилья. Город изнашивался. Он мог помочь. Он, наверное, даже питал какую-то привязанность к городу. Для бессмертных город замена знакомому, ведь со смертными связываться – одно горе хлебать, их жизнь для бессмертного, как для них жизнь бабочки двухдневки,
И Игорь хотел, чтобы его знакомый город стоял тысячелетия. Чтобы в него спускались бессмертные и в нём жили свои насыщенные жизни наследники. Выстраивать периферию, когда рушится центр, он больше не собирался. Всё равно что делать пластическую операцию, когда у пациента встаёт сердце.
Кстати о пациентах. С чего бы Виктор заинтересовался больницами? И это замечание Ариста о хорошей медицине, приводящей к большему количеству больных – он ведь прав. Комментарий больше годился для тёмного, но вышел из уст старейшего светлого. Какой-то диссонанс. Или очередное подтверждение, что нет в этом старом светлом особой доброты. Вылинял свет со временем.
Охранник смотрел перед собой, тихий и ненавязчивый, как офисная мебель.
Секретарь для посетителей подкарауливала с готовой причёской и улыбкой. Игорь замедлился, чтобы подольше повдыхать материнские запахи. Здорово, наверное, жить с мыслью, что женщина стала матерью твоего ребёнка. Сколько ей лет? Что она, оставляет своё розовощёкое счастье с няней или собственной матерью, или относит в ясли, успевая появиться в офисе до его прихода?
Женщина опять была крайне радушна. Продолжая недоумевать по этому поводу, Игорь поднялся в кабинет.
Помощник ждал. Маленькие бесцветные глазки горели лихорадочным блеском. Игорь было заволновался за него, но тут Геннадий Алексеевич заговорил:
– Ваша идея – находка! Прораб с матюгами обещался докупить кирпич!
Бессмертный кивнул.
– Приготовь выписку по объекту. Кто работает, сколько материалов доставили и сколько использовали по назначению.
Помощник, не полагаясь на феноменальную на мелочи память, сделал соответствующую отметку на твёрдой планшетке, которую почти всегда держал у впалой груди, как щит, постоянно готовый подставить Игорю документ на подпись. Он так и не взглянет на свой лист с записями, делая всё в оптимальное время, а вечером, перед уходом, удовлетворённо подошьёт лист в большую папку на железных кольцах, чтобы когда бы кому не вздумалось быть готовым сообщить поминутно, какие распоряжения были получены, как, когда и кем они выполнялись, но Игорь не спросит, потому что у него память не хуже. Однако, Геннадий Алексеевич был человеком привычки и продолжил бы исполнять свои ритуалы, даже если бы знал, что они никому не нужны. Поэтому Игорь держал его в неведении. У людей, говорят, нервные клетки не восстанавливаются.
– Что-то особенное на сегодня? – у помощника имелось профессиональное чутьё.
Игорь кивнул.
– Гаражи на север по Павловской.
– Кто же их отдаст, – усомнился помощник. – Особенно после того, как вы опоздали на встречу с Уразаевым… Откровенно говоря, – вдруг расщедрился он, – нам бы вернее всего получить деньги за законченные стройки и уехать из города. Если Уразаев вас пригласил, то теперь покоя не будет…
– Уразаев не проблема.
– Вы с ним договорились? – насторожился помощник.
– С этой шавкой – нет, – спокойно сказал Игорь, действительно чувствуя что вчерашнее раздражение его покинуло. – Меры примет его хозяин. Нам не будут досаждать.
Помощник уважительно кивнул, принявшись записывать себе напоминание про гаражи.
– Вы пересмотрели предложение о строительстве многоэтажных подземных… – он не договорил, видя что Игорь закачал головой.
– Это теперь практически центр. Не место им здесь.
– Настроим жильё, по улицам будет не проехать, – резонно заметил помощник. – И так в городе не продохнуть, когда уже метро построят… вы, кстати, не хотите заняться? Вдруг дело стало только за исполнителем? Могу узнать.
– Нет, – отказался Игорь. – Метро в городе не будет.
Бессмертный вспомнил рассказы Гедеона о нашествии вампиров на рубеже эр. Не хватало ещё им логовищ настроить. Никаких подземных катакомб.
– …И многоэтажных подземных гаражей тоже. Вызови ко мне архитекторов к девяти. Посмотрим нельзя ли организовать первый этаж под гараж.
– Это проблему не решит.
– Если будет у каждого дома – ситуацию значительно улучшит. И дворы расширим.
– Расточительно.
– В самой ли большой стране мира крохоборить за метры?
Основная часть работников пожаловала к восьми. Подчинённые редко стремились попасться начальнику на глаза, но Игорь успел принять звонок от главного бухгалтера. Марина Степановна предпочла звонить в обход помощника. Он был ей человечески неприятен.
– Я выезжаю на объект, – ровным, безэмоциональным голосом сообщил бессмертный. – Вы могли бы зайти ближе к одиннадцати.
Телефонная трубка донесла до Игоря звуки размашистого черкания по бумаге – бухгалтер записывала напоминание.
Бессмертный прослушал почтительно-вежливое прощание и молча положил трубку. Если куда-то ехать, то надёжнее с утра. Зов, когда приходит, обычно бывает ближе к вечеру. Перенос – природное свойство бессмертных и их детей, ни те, ни другие не знают точно, как пойдёт в следующий раз – выкинет ли в другое мироздание только исполнителя миссии или прихватит кусочек местного мира в придачу. Игорь не хотел прихватывать ни новую, почти проветренную от запахов производства машину, ни Марину Степановну, ни прораба проштрафившейся стройки.
Игорь покинул кабинет, быстро спустился к стоянке. Наверное, те, что сейчас на Тёмной, умеют распорядиться своими природными способностями куда лучше. Игорь не помнил.
Что такое бессмертный, лишённый памяти?
Игорь часто задумывался над особым условием пребывания в мире наследников, стоя на красном свете светофора. Всего три сигнала, последовательно сменяющие друг друга. Мимо пройдут тысячи людей, проедут тысячи машин, какие-то машины разобьются, какие-то люди погибнут, а короткая память светофора держит только порядок смены трёх цветов. Я – Игорь. Я – бессмертный. Мой долг – карать за несправедливость. Вот его зелёный, жёлтый и красный.