Игра Богов
Шрифт:
На последней фразе я резко развернулся и бросился вверх по лестнице вслед за убегающим Андрэ, тихо проклиная Селесту, то ли за то, что она меня бросила, то ли потому, что она снова осталась наедине с этим Рико. Терпеть не могу эту блондинку!
Моя голова кружилась от усталости, ноги подкашивались, руки дрожали. Я остановился перевести дыхание возле круглого иллюминатора, в который робко заглядывали утренние солнечные лучи. Кажется, действие расчудесных зелий Дианы прекратилось с наступлением рассвета. И в подтверждение всех самых худших опасений мой пустой желудок громко заурчал.
– Андрей, подожди! –
И в этот прекрасный момент из моей дырявой памяти напрочь вылетели все воспоминания о Дионисовой ночи: пенная вечеринка в ночном клубе, коктейли рыжей барменши, ее козлиные ноги, прочие рогато-мохнатые посетители, драка с Дарио и даже то, что он – вампир. С восходом солнца, как и обещала Диана, я забыл все, словно это был мимолетный утренний сон. Вот, что значит пить сомнительные зелья и целоваться с рыжими незнакомками!
Андрэ сладко дремал, сидя на ступенях, и был очень недоволен, когда я его растолкал.
– Ты же вроде ничего не пил! – отвечал я на все его негодования. – И ни с кем не целовался! Нам надо идти… идти… Кстати, а кто такой Дарио?
– Отвали! – пробурчал мальчишка, роняя голову на колени. – Ты знаешь, который час?
Странно, парню как наркоз вкололи: он словно неделю не спал. Значит, это побочное действие Дионисовой ночи наблюдалось не только у меня, но и у всех смертных, кто когда-либо посещал подобные вечеринки. Поэтому на свете о них никто никогда и не слышал. Скорее всего, Андреа тоже все напрочь забыл, раз теперь засыпал на ходу.
Мои сильно подмоченные донорской кровью штаны отяжелели и грозились вот-вот свалиться. Оставаться в таком виде было нельзя даже на заброшенной пожарной лестнице, где вряд ли кто появлялся чаще, чем раз в неделю. В разодранном окровавленном костюме мне была прямая дорога в полицейский участок, из которого я бы не вышел без помощи дорогого адвоката, на чьи услуги у меня совсем не было денег. Так что я стиснул зубы покрепче, поднял сонного Андрэ со ступеней, перекинул его руку через свои плечи и, вспоминая ругательства и дорогу, поплелся дальше.
– Андрюх! Сколько тебе лет? – спросил я мальчишку для поддержания разговора, – только честно!
– Дефятнасать! – пробурчал тот, явно намекая, что ему уже девятнадцать и он полностью совершеннолетний. Хотя вес мальчишки был едва ли больше тринадцатилетнего.
Веса наших двух тел хватило, чтобы навалиться на дверь и выйти в коридор на безлюдном этаже. Теперь бы еще незаметно прокрасться к лифту, затем в мой номер – и жизнь полностью удалась! Хотя почему мне до сих пор кажется, что мы шли кого-то спасать? И что у меня снова какие-то очень большие проблемы?
Андрэ громко посапывал на моем плече, шаг за шагом мы кое-как доплелись до лифта. Вверху на главной панели поочередно мерцали этажи. Пятый, шестой, седьмой, восьмой… Но быстрее, чем я успел что-либо сообразить, двери лифта распахнулись и… из него никто так и не вышел. Вместо этого раздался жуткий душераздирающий крик, от которого по моей спине побежали мурашки. Я опустил Андрэ на пол, в кровь хлынул адреналин, и мой сон сняло, как рукой.
На цыпочках я осторожно подкрался к распахнутым дверям лифта и заглянул внутрь. Там, среди десятков проводов и мерцающих датчиков, вверх
– Дарио? – спросил я, невольно делая шаг назад, когда тот оскалил свои острые мраморные клыки. – Что вы здесь делаете?
– Развлекаюсь! – рявкнул мужчина, гулкое эхо отразилось от стен. – Держи двери, парень!
Но я, словно окаменевший, не сдвинулся с места. Откуда-то сверху в лифтовую шахту заглядывало солнце, должно быть, там был небольшой иллюминатор или открытая крышка люка. Дарио всеми силами пытался избежать контакта с этими тонкими, но яркими лучами света, прижимаясь, как только мог, к темным стенам и холодным тросам. Что-то тут было явно не так!
Вверху сильно заискрился обрывок какого-то ярко-синего провода, лифт загудел, тросы дернулись, поднимая бедного Дарио на несколько сантиметров выше. Один тонкий солнечный луч попал прямо на его шею, второй – на кисть правой руки. Тут же раздалось громкое шипение, запахло жженым, словно это были лучи мощного лазера, а не утреннего солнца. Лицо Дарио исказила боль, с губ сорвался громкий душераздирающий крик, он дернулся, пытаясь спрятаться от света. Двери лифта стали плавно закрываться, я поставил между ними ногу и быстро нажал кнопку вызова. На мгновение все замерло, стало так тихо, что я мог слышать лишь собственное тяжёлое дыхание и стук колотящегося сердца. Затем двери лифта плавно разъехались, возвращая меня к прежней картине. Шея Дарио дымилась, на кисти его правой руки был кровавый ожог.
– Держи кнопку, парень! – закричал он, подтягиваясь на тросах, чтобы вернуться в нормальное положение. – Держи эту проклятую кнопку!
Я послушно заколотил кулаком по кнопке вызова, молясь всем богам, чтобы никто случайно не вышел в коридор. Дарио, ловко избегая солнечных лучей, наконец-то принял нормальное положение, кое-как освободив свою обожженную руку. Не глядя на меня, он резко впился своими длинными клыками в один из трех металлических тросов, который петлей обвился вокруг его левой ноги, и на котором, собственно, и висела кабина лифта. Полетели искры: казалось, сквозь Дарио прошла неслабая волна электричества, раздался треск и скрип. Один чудовищный рывок мощных челюстей – и толстый прочный трос оборвался, словно тонкая хрупкая струна под клыками мастиффа. Кабина лифта тут же рванулась вниз, но резко остановилась, повиснув на двух тросах из шести необходимых. Четыре было уже перекушено, Дарио резко потянулся зубами к пятому.
– Нет! Лифт! – закричал я, когда мощные челюсти снова щелкнули, и раздался треск. – Там могут быть люди! Стойте!
– Какая тебе разница, парень? – огрызнулся Дарио, прикрывая лицо от сыплющихся искр. – Они что, твои родные?
– Нет, но… – я тут же вспомнил о своей младшей сестре.
Меня словно ударили ногой в живот, в груди застыл вдох, и все вокруг вдруг стало таким неважным. Я даже не очнулся, когда двери лифта плавно стали закрываться.
– Парень! Держи двери! – заорал Дарио, раскачиваясь на последнем тросе.