Игра Бродяг
Шрифт:
— Кого там убили?
— Предыдущий колдун убил своего отца.
Наёмница посмотрела в небо. Оно было бледно-серое с бело-голубыми облаками.
— Это что же? Отец Колдуна тоже убил своего отца? Могли бы придумать семейную традицию получше…
— Тот был стар, но не спешил отдавать свою власть. И тогда сын зарезал его под большим деревом. После этого дерево начало сохнуть. Потом с него отслоилась кора. На открытой плоти дерева, как шрамы, проявились буквы. Они сложились в слова, которые мог понять только колдун, потому что они были на древнем колдовском языке. Прочтя их, отцеубийца узнал, что породил призрак, которому отныне будет подчинена вся его жизнь. С тех пор страх быть однажды убитым собственными сыновьями преследовал его ежеминутно. Сразу после рождения младенцев он попытался избавиться от них, но мать отчаянно защищала детей, и из любви к ней он уступил. А чтобы они никогда не осмелились противостоять ему, он воспитывал их в страхе…
— Цепи… — пробормотала Наёмница. — Они свисали со стен в комнате с маленькими кроватками…
В темных глазах Человечка как будто бы мелькнуло сожаление, но Наёмница сомневалась, что он чувствителен достаточно, чтобы о чем-то сожалеть.
— Однако он забыл о том, что страх способен превратиться в отчаяние, а отчаянье — в безрассудство. А также о том, что одни призраки порождают другие. И, если призрак рожден, его можно заточить в камень. Но не убить.
— Как они вообще появляются, эти призраки? — спросила Наёмница, не понимающая и половины.
— Боль порождает призрак… ненависть… сильные желания. Даже мысли — иногда. Убийство… Ты можешь оставить их на свободе, и тогда они разорвут тебя. Если ты запираешь их в камень, ты продляешь свою жизнь на тот срок, пока можешь вытерпеть тяжесть. Но, так или иначе, твои призраки всегда рядом с тобой. Посмотри вокруг — и увидишь одни лишь камни, что загораживают свет, — Человечек помолчал и сказал: — Я вижу твоих призраков. Они темны, как вода на дне колодца.
Он насмехается над ней? Наёмница резко вспылила.
— Это все настоящая (…), — сказала она. — Просто (…). Я не верю в призраков, всю эту ерунду. Я что, по-твоему, таскаю с собой груду камней, будучи об этом в неведении?
— Нет. Ты носишь свое окаменевшее сердце. Разве не чувствуешь его холод и тяжесть? — Человечек отвернулся от нее и быстро пошел прочь.
Бледная от злости, Наёмница взглядом проводила его до замка.
— Если призраков нельзя убить, а запереть их в камни тоже не спасение, — запоздало крикнула она, — что тогда с ними делать?
Его ответ прилетел к ней вместе с ветром.
«Заставь их уйти».
— Как этого добиться?
«Пока у тебя нет имени, у тебя нет сил прогнать их».
— Это не ответ на мой вопрос! — крикнула Наёмница.
Ее слышали только камни, которых здесь тысяча или две. Или еще больше. Зачем они здесь в таком количестве?
Она вдруг почувствовала себя страшно одинокой, потерявшейся среди камней. Если бы она могла позволить себе, она бы заплакала. Почему она ничего не понимает? Почему ей приходится думать о том, о чем она не хочет думать? Если это Игра, то она не хочет играть в нее. Может, было бы лучше, стань все как прежде?
— Нет, — сказала Наёмница. — Не надо назад. Я просто хочу держаться подальше от этих проклятых камней!
Ладно, камням от ее ненависти ни холодно, ни жарко. У нее нет времени для скулежа и причитаний. Ей нужно работать.
«Помни: ночью просыпаются злые духи».
Тогда Наёмница не придала словам Человечка особого значения, решив, что он просто пытается запугать ее, тем самым заставив работать усерднее. Но сейчас она поняла, что он имел в виду. Злые духи внутри черных камней.
Ощущая отвращение и ужас, Наёмница наклонилась и решительно подняла камень. Если они не достигнут леса, все будет в порядке.
***
Этой ночью второй коридор отсуствовал. Тянулся только один, и в нем, как рассевшиеся по стенам светлячки, мигали светильники. «Темные коридоры не из тех, что всегда открыты», — предположила Наёмница. Не то чтобы она расстроилась по этому поводу. Лезть в такое еще раз совсем не хотелось.
Коридор тянулся бесконечно. Ни единой двери, просто стены, сложенные из ровных темно-серых блоков. Наёмница была словно проглочена каменной змеей и, шагая внутри нее, все никак не могла добраться до головы. По ее ощущениям, прошло несколько часов, прежде чем она достигла открытого проема в конце коридора и вышла на дно широкого колодца с винтовой лестницей, тянущейся вдоль стен. И такой же спиралью, как лестница, здесь вился ветер.
Наёмница глубоко, отчаянно вздохнула, плотно запахнула плащ и скрестила руки. «Ветер, — подумала она, зябко вздрагивая. — Ну и что — ветер? Вот если меня кто-то тут схватит — тогда плохо».
Поскольку в нижней части башни было абсолютно нечего делать, Наёмница решительно прошла к лестнице. Выше ветер усиливался. Порядочно поднявшись, Наёмница посмотрела вниз и не только не пала духом, но и вдруг осмелела. Ничего страшного, это Игра. Она пока не сделала ничего неправильного и еще слишком рано для того, чтобы стало по-настоящему сложно.
Вот и все, последняя ступенька. Наёмница решительно толкнула массивную, обитую металлическими полосками дверь, и…
Ледяной порыв ветра ударил ей в лицо, подбросив пряди волос. Наёмница застыла. Она ожидала совсем не этого. Где же мрачный кабинет Колдуна, полный склянок с крысиными внутренностями? Вместо этого она оказалась на вершине башни в окружении ночи и ветра. Впереди смутно просматривался зубчатый край. Наёмница подошла к нему и, обхватив для безопасности зубцы слева и справа от нее, наклонилась вперед и осмотрелась, благо ночь вовсе не была непроглядной. Некий свет, источник которого она пока не установила, разбавил темноту и окрасил небо в серебристый оттенок.
Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы осознать и убедиться — башня, похожая на огромную каменную глыбу, просто висела в воздухе, приподнятая над искривленными, странными, смутно просматривающимися сводами замка и конусообразными черепичными крышами остальных башен. Днем, перетаскивая булыжники, у Наёмницы была масса возможностей полюбоваться на башню, которая, занимая центральное положение, намного превосходила высотой остальные. В надежности крепления башни к замку не приходилось сомневаться. И вот на тебе. Наёмница ошеломленно помотала головой. Особенности местной архитектуры сводили ее с ума.