Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Кард Орсон Скотт

Эндер не показывал своих чувств никому. Майзер ясно дал понять, что сочувствия не будет и что личное несчастье Эндера никого не должно касаться. Впрочем, большую часть времени Эндер и сам не вспоминал о своем одиночестве. Все его мысли были заняты игрой, он постоянно думал о прошедших боях, стараясь вынести из них максимальную пользу. И даже не о конкретных боях, а о том, что могли бы предпринять чужаки, действуй они более изобретательно, и о том, как он сам отреагировал бы на их действия. Он жил одновременно прошлыми и будущими боями, жил ими во сне и наяву, загоняя своих подчиненных так, что порой те отвечали ему на это некоторым подобием бунта.

— Ты слишком добр к нам, — пошутил Алаи на одной

из тренировок. — Как тебе еще не надоело то, что мы не демонстрируем свою гениальность в любое время дня и ночи. Если ты будешь продолжать так нянчиться с нами, мы можем подумать, что ты нас балуешь.

Некоторые засмеялись прямо в микрофоны. Эндер конечно же, распознал иронию и ответил на нее долгим молчанием. Когда он наконец заговорил, он и словом не обмолвился о шуточке Алаи:

— Все с самого начала, и поменьше жалости к себе.

На этот раз они выполнили задание правильно.

Однако по мере усиления их доверия к Эндеру как командиру постепенно слабели узы дружбы между ним и всеми остальными, постепенно исчезала теплота общения, свойственная их отношениям в Боевой школе. Но в отношениях между собой они стали близки, как никогда, друг с другом они могли быть абсолютно искренними и откровенными. На Эндера же они стали смотреть только, как на учителя и командира, такого же далекого и требовательного, каким самому Эндеру казался Майзер Рэкхэм.

От этого они сражались еще лучше. А Эндера ничто не отвлекало от работы. По крайней мере, в то время, когда он не спал. В часы бодрствования сознание Эндера было целиком заполнено имитатором и игрой, но ночью, погружаясь в сон, он думал совсем о других вещах. Часто ему вспоминался медленно распадающийся остов Великана, ни в малейшей степени не походящий на сказочный образ с экрана его компьютерной доски. Все было настолько реальным, что Эндер чувствовал даже едва уловимый запах смерти. Во сне все вещи менялись. Маленькая деревушка, приютившаяся между ребрами Великана, превращалась в поселение чужаков, которые торжественно приветствовали Эндера. Это походило на то, как гладиаторы приветствовали Цезаря перед началом представления, которое должно было неминуемо кончиться их гибелью. Во сне Эндер забывал о своей ненависти к чужакам и, хотя он знал, что они прячут от него свою царицу, он не пытался ее найти. Он быстро покидал тело Великана, чтобы отправиться на игровую площадку, где его уже поджидали дети, чьи издевающиеся звериные лица были ему знакомы. Иногда среди них был Питер, а иногда Бонзо, иногда были Стилсон и Бернард; но точно с такой же частотой ему встречались среди этих озверевших существ Алаи и Шэн, Динк и Петра; а иногда приходило существо с лицом Вэлентайн, и в своих снах он точно так же заталкивал ее под воду и ждал, когда она захлебнется. Она пыталась вырваться из его рук, чтобы вынырнуть на поверхность, но в конце концов затихала. Он вытаскивал ее из озера на свой плот, где ее лицо постепенно превращалось в маску смерти. Он кричал и плакал над ней, повторяя вновь и вновь, что это всего лишь игра, игра, а он только играет…

В этот момент Майзер Рэкхэм расталкивал его.

— Ты кричал во сне, — говорил он.

— Простите, — отвечал Эндер.

— Ерунда. Настало время следующего боя.

Постепенно частота боев возросла. За день они обычно проводили уже по два боя, и Эндер свел необходимые занятия до минимума. Обычно, когда другие отдыхали, он проводил время, вновь и вновь просматривая записи прошедших боев, стараясь выявить свои слабые места и пытаясь предвосхитить ход последующих сражений. Иногда он и в самом деле оказывался подготовленным ко всем новшествам врага, а иногда это ему не удавалось.

— Думаю, вы ведете нечестную игру, — заявил он однажды Майзеру.

— Что?

— Вы можете наблюдать

за моими тренировками. Вы знаете, над чем я там работаю. Такое впечатление, что вы заранее ко всему готовы.

— Большая часть того, что ты видишь, делается компьютером, — сказал Майзер. — Программа написана таким образом, чтобы отвечать на твои изобретения только после того, как ты хоть раз используешь их в бою.

— Тогда ловчит компьютер.

— Тебе надо больше спать, Эндер.

Но сон к нему не шел. С каждым разом он все дольше не мог заснуть ночью, а сны его становились все более беспокойными. Он слишком часто просыпался посреди ночи. Он так и не мог понять — просыпается ли он затем, чтобы думать об игре или чтобы избежать снов. Это выглядело так, как будто кто-то специально заставлял его бродить по его самым неприятным воспоминаниям, чтобы он заново переживал их как вернувшуюся реальность. Ночи стали настолько ощутимыми, что дни по сравнению с ними больше походили на сон. Он начал беспокоиться, что не сможет сохранять голову свежей для игры. И хотя напряженный ритм игры всегда быстро приводил его в чувство, он начал бояться, что может даже не заметить того, как начнут угасать его умственные способности.

И казалось, он на самом деле начал сдавать. Уже не было боя, в котором он не потерял бы нескольких истребителей. Несколько раз противник смог заманить его в такие ситуации, где ему пришлось выказать гораздо большую слабость, чем ему хотелось. Бывали бои, в которых противник изматывал его до полного истощения, и вопрос о победителе решался благодаря не столько стратегии, сколько удаче. В таких случая при вторичных просмотрах игры на лице Майзера можно было видеть неприкрытое презрение.

— Посмотри сюда, — говорил он. — Тебе не следовало этого делать.

И Эндер возвращался к тренировкам со своими командирами, пытаясь поддержать их боевой дух, но иногда он давал выход разочарованию, вызванному их слабостью, тем, что они совершали ошибки.

— Да, иногда мы ошибаемся, — однажды шепнула ему Петра, и это была мольба о помощи.

— А иногда нет, — ответил он ей. Если ей нужна помощь, то пусть получит ее от кого-нибудь другого. Он должен учить, а друзей пусть поищет среди остальных.

Затем был бой, который чуть было не закончился катастрофой. Петра и ее соединение слишком далеко углубились в расположение врага, где и были окружены. Она поняла это в тот момент, когда Эндер не наблюдал за ее действиями. И за несколько секунд она потеряла все свои корабли, кроме двух. В это время Эндер нашел ее и указал ей направление отхода, но она не ответила, не изменила курса, а спустя мгновение два ее оставшихся корабля уже были почти обречены.

Эндер понял, что она не вынесла нагрузки, которую он на нее взвалил. Из-за ее замечательных способностей он вызывал ее для игры слишком часто и использовал в наиболее сложных ситуациях. Всего лишь несколько человек играли так же часто, как она. Но у него не было времени, чтобы думать о Петре или сожалеть о том, что он с ней сделал. Он приказал Тому с Приветом принять командование двумя оставшимися кораблями, а сам продолжил свое дело, пытаясь спасти бой. Петра занимала в нем ключевую позицию, и поэтому весь план Эндера был сорван. Если бы враг не оказался таким нетерпеливым и неуклюжим во время попыток реализовать свое преимущество, то Эндер неизбежно потерпел бы поражение. Но Шэну удалось застать врасплох группу вражеских кораблей, собравшихся слишком близко друг к другу, и он уничтожил их одним, вызвавшим цепную реакцию, выстрелом. Том с Приветом смог вывести свои два корабля через образовавшуюся брешь и посеять панику в рядах противника. И хотя в конце концов и оба его корабля, и корабль Шэна были уничтожены, Флай Моло успел собрать в кулак оставшиеся силы и одержал победу.