Игра [Geim]
Шрифт:
Так что же он там все-таки ей наговорил?
Нурмен старалась точно вспомнить последовательность его рассказа, но это почти не удавалось. Во всяком случае, он стопроцентно признался ей, что бросил камень. Но как же, черт возьми, он узнал, что в машине сидела именно она? Может, это какая-то утонченная запоздалая месть?
Ну нет, это уж совсем бред, она поняла, едва об этом подумав. Какие бы у них с братцем ни были сложности в отношениях, он бы никогда не стал причинять ей вред. Так в чем же все-таки дело?
Зачем он бросил камень в их машину или зачем тогда утверждает, что это сделал именно
«В Главном управлении», — сказал брат, но, похоже, это не так. На всякий случай она позвонила в Южный и Восточный округа. Но ни там, ни там не было задержанного по имени Хенрик Петтерссон.
Он ей солгал?
Вполне возможно, ведь он так много раз это делал. Но была в его голосе какая-то… Ребекка понимала, что в отношении Хенке даже использовать это слово было глупо, но все же. В общем, какая-то… честность. Как будто он на самом деле уверен, что его задержали. Она понимала и то, что ни на один вопрос невозможно ответить, пока она не свяжется с братом.
Вот только кто знает, где он находится?
Он побежал. Сначала в полной панике. По темному коридору к двери, в страхе, что она заперта. Затем испытал облегчение, когда та открылась.
Каменные ступеньки вниз, в темноту, снова темные коридоры. Эхо его шагов отражалось от бетонных стен. И, наконец, выход наружу.
Эйч Пи перешел улицу, чтобы как можно дальше отойти от этих коридоров, и его обдало влажным ночным воздухом. Быстрый взгляд через плечо, затем еще один, на всякий случай.
Вдруг он почувствовал под ногами мягкость газона и через несколько секунд полностью сориентировался. Над ним на фоне ночного неба нависали ветви больших черных деревьев, наискосок виднелись железный забор и несколько покосившихся надгробий.
Парк Крунуберг рядом с еврейским кладбищем. Всего лишь в квартале от того места, в котором, как думал Эйч Пи, он должен был находиться.
Ноги шли сами. Вверх по склону холма через парк, затем сразу по улице Полемсгатан. Он стоял перед западным корпусом — одним из трех зданий полицейского управления. Пару секунд он подумывал, не пойти ли ему к входу с улицы Кунгсхольмсгатан, чтобы сдаться полиции. Но не успел он принять решение, как ноги сами уже вывели его на Флеминггатан, и он свернул вправо в сторону центра.
Голова кружилась, подошвы стучали по асфальту. Топ-топ-топ.
Этот монотонный звук его слегка успокоил. Вихрь, кружившийся в голове, слегка замедлился, и паника, сковывавшая грудь, тоже немного отступила.
Топ-топ-топ.
Подстава!
Топ-топ-топ.
Все это была чертова подстава!
Топ-топ-топ.
Чем больше он об этом думал, тем больше понимал всю схему. Ему изначально показалось, что три тысячи очков — многовато за то, чтобы просто швырнуть чертов камень в какую-то тачку, хоть и в полицейскую.
И он оказался прав!
Камень, машина, копы — все второстепенно, как бы прелюдия. В задании, настоящем задании, речь шла о нем самом. Как бы некая оценка потенциала.
Или проверка…
Лишь немногие способны играть на таком уровне… Они проверяли, есть ли у него то, что для этого требуется. Выдержит ли он максимальную нагрузку.
И каков результат, дамы и господа?
Он все запорол!
Натурально запорол!
Глава 09
I lost the Game [44]
44
Я проиграл (англ.).
— Ну что ж, Ребекка, мы пару раз обсудили детали, но не могли бы вы рассказать поподробнее, что вы сами сейчас ощущаете?
Она едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. Как она себя ощущает?!
Стандартная психологическая болтовня, уже столько раз слышанная ею прежде и никогда ни к чему позитивному не приводившая.
Он действительно хочет услышать, как обстоят дела? Узнать, что ей хреново?
И даже если бы она абсолютно честно и в полной мере рассказала все, вывернула бы наизнанку чувства, мысли, сомнения, неужели бы это помогло? Отменило бы все, что уже произошло? Едва ли, поэтому нужно надеть уже многократно проверенную маску.
— Спасибо, в целом все в порядке, — выдавила из себя Нурмен, изобразив нечто, призванное изобразить искреннюю улыбку.
Взглянув на часы, она отметила, что разбор полетов длится всего двадцать минут, а менее чем за полчаса ей точно никак не удастся от него отделаться.
Ребекка сама настояла на том, чтобы встретиться с Андербергом уже в восемь утра. Она хотела как можно быстрее разобраться с этой повинностью, а затем отправиться в переулок Мария-Траппгрэнд, чтобы прийти туда до того, как ее соня-братец протрет свои глазюки…
Андерберг, время от времени тихо хмыкая, листал бумажки.
— У вас была возможность с кем-то еще побеседовать о том, что произошло? С друзьями, родственниками, может быть, коллегами?
Он посмотрел на нее поверх узких очков для чтения.
— Нет, — как-то слишком поспешно ответила Ребекка и, немедленно осознав свою ошибку, тут же стала пытаться ее исправить. — Нет, я еще не успела, все же произошло накануне, я хотела сначала обсудить это с вами.
Андерберг подумал: «И милая улыбочка, чтобы закрепить результат. Хорошо сработано!»
Умная женщина, но не настолько хитрая, чтобы провести его. Во всяком случае, не на следующий день после столь ужасного происшествия, какое ей пришлось пережить. Искореженный автомобиль и коллега в реанимации — такое с себя не стряхнуть, просто пожав плечами.
С их последней встречи прошла всего пара недель, и его возникшее тогда беспокойство насчет Ребекки отнюдь не ослабло. Насколько он понимал, она и на этот раз вела себя безупречно, но уже отнюдь не так собранно.
Во время сегодняшней беседы, в отличие от предыдущих, Нурмен напоминала робота, как будто действовала на автопилоте. А это дурной знак. И если ему и на этот раз не удастся заставить ее немного раскрыться и показать какие-то чувства, то все предстанет уже в несколько ином свете и ему будет легче написать свой отчет. Он видел, как гораздо более крутые копы, чем Ребекка, ломались из-за того, что не могли переварить происшедшие с ними события, и ему совершенно не хотелось добавлять ее имя к этому длинному печальному списку.