Игра [Geim]
Шрифт:
— Я не виновен и хочу, чтобы здесь присутствовал адвокат, — произнес он так отчетливо, насколько мог, и на всякий случай подался вперед, чтобы диктофон не пропустил ни одного звука. — Мне нужен адвокат; кроме того, я хочу написать заявление о побоях, нанесенных мне той гориллой, Викандером, ведь его так зовут?
И он демонстративно потер свой распухший нос, из одной ноздри которого все еще торчал кусок салфетки. Болин сделал вид, что не услышал ничего из сказанного Эйч Пи.
— Адвокат, понятно? — произнес Эйч Пи еще раз: было похоже, что его слова ни
Очкарик Болин продолжал пялиться на него с другой стороны стола. Затем он медленно растянул губы в улыбке, и что-то в ней было такое, напоминающее рептилию. Эйч Пи стало гораздо более жутко, чем в тот момент, когда его избивали два тролля в машине. Ему вдруг вспомнился виденный на «Дискавери» фильм о ядовитых змеях. Иногда они, ужалив жертву, просто лежали и ждали, пока та, теряя силы, билась в бесплодных попытках спастись бегством.
Эйч Пи передернуло. Следователь медленно нагнулся и выключил запись.
— Слушай меня внимательно, Петтерссон, — сказал он тихо, — вероятно, ты не понимаешь, как обстоят твои дела. Позволь тебе разъяснить. Ты приехал на мопеде к площади Линдхагенсплан, остановился на мосту над Дроттнингхольмским шоссе и из мешка, где аккуратно написано твое имя, достал камень, который бросил затем в лобовое стекло проезжавшего снизу полицейского автомобиля. Оба сотрудника — в больнице Святого Йорана, один из них в критическом состоянии, так что, если «повезет», до утра мы сможем вменить тебе убийство полицейского, — закончил Болин, еще раз по-змеиному улыбнувшись.
Эйч Пи побледнел, но ничего не сказал. Ну да, конечно, до него дошло, что он попал в полицейскую тачку, голубые мигалки красноречиво об этом говорили. Но что они, рехнулись, что ли, считают его тупым идиотом? Разумеется, он не очень-то думал о последствиях, но что с того? Он читал в газете, что если ты пошел работать в полицию, то будь готов к определенным рискам. Разве он виноват, что они неслись так быстро? Кстати, там же ограничение скорости — семьдесят! «Вольво» ехала не менее ста, так что разве это не сами копы виноваты, что все так неудачно сложилось? Эйч Пи бросил взгляд на свой мобильник, лежавший на столе дисплеем вверх, но он прекрасно помнил, что у него с обратной стороны. Номер сто двадцать восемь, один из избранных, да, это он, и правило номер один действует, в каком бы мире ты ни находился в данный момент.
А, кстати, он, кажется, упустил, что там очкастый болтал насчет мешка. Его имя… Болин, видимо, прочел мысли задержанного, потому что, словно из воздуха, достал полосатый полотняный комок и швырнул на стол.
Пару секунд Эйч Пи просто на него глазел, затем любопытство взяло верх. Он открыл мешок. Тот был пуст, только на дне немного гравия.
И вдруг он почувствовал, как у него встают дыбом волосы на затылке. На подкладке изнутри Эйч Пи обнаружил кусочек ткани, о котором уже успел давно забыть. Его пришила мать в тот короткий период времени в его жизни, когда она на самом деле была ему матерью, а не больной алкоголичкой
«Принадлежит Хенрику Петтерссону, тел. 08—6636615» — написано на нем синими буквами.
Эйч Пи похолодел. В последний раз он видел мешок у себя в спальне в шкафу. В этом не было ни малейших сомнений.
— Другими словами, ты отнюдь не самый хитрый из тех потенциальных убийц, с которыми мне приходилось иметь дело, — резюмировал Болин, прервав его размышления. — К тому же камень у нас, а на нем два великолепных отпечатка на мазуте, которые, я уверен, совпадут с твоими пальцами.
Следователь наклонился к смертельно бледному Эйч Пи.
— На мой взгляд, малыш Хенрик, ты круто влип. А что ты сам можешь сказать по этому поводу? — Произнеся это, Болин снова включил диктофон.
Голова у Эйч Пи пошла кругом.
Кто, черт побери, побывал у него в квартире? И зачем стащил мешок и повесил на мосту? Сбившая его машина появилась словно из ниоткуда, как если бы стояла где-то рядом и следила за ним. И покорежила его мопед ровно настолько, чтобы легавые смогли его взять.
Но кому нужно было так сильно его подставлять? Конечно, враги у него есть, но не до такой степени. Так кто же это? «Пятьдесят восьмой»?
А вдруг мистер «пятьдесят восемь» тоже швед, которому удалось выяснить, кто именно дышит ему в спину в рейтинге? И просто тщательно запорол задание Эйч Пи?
Нет, это как-то совсем уж невероятно…
Голова раскалывалась от удара об асфальт, последовавшего битья и всего того бардака, что теперь в ней вертелся. Как-то разгрести эту кашу не представляется возможным — по крайней мере, в данный момент.
Еще раз бросив взгляд на телефон, Эйч Пи решил не отступать от правила номер один, то есть держать язык за зубами.
— Я никак не могу это прокомментировать и, как уже говорил, требую адвоката, — повторил он, но уже без былой самоуверенности в голосе.
Болин вздохнул и снова медленно выключил диктофон.
— Ну, как угодно, Петтерссон, естественно, это твое право. Телефон и справочник там. Я вернусь через десять минут.
Он махнул рукой в сторону маленького телефонного столика в углу и встал, чтобы выйти.
— Кстати, тебе чертовски повезло, что моя коллега Нурмен легко отделалась, — добавил он, стоя в дверях. — Те, кого мы, копы, ненавидим больше убийц копов, — это убийцы женщин-копов.
Внутри Эйч Пи что-то щелкнуло, он почувствовал, что кровь отхлынула от головы.
— Подождите! — заорал он Болину, который уже почти закрыл дверь. — Как зовут полицейского, ту, что ранена?
— Нурмен, — сухо ответил Болин, — Ребекка Нурмен.
«Черт! Черт! Черт!» — вопил голос в голове у Эйч Пи.