Игра кавалеров
Шрифт:
Ричард находился среди тех, кто в мерцающем смутном свете вновь зажженных факелов начал душераздирающую работу по спасению упавших. Он видел, как их одного за другим поднимали, оттаскивали, уносили и укладывали на импровизированные носилки. Сент-Андре, бесценный фаворит короля, упал, как на подушку, на зеленые перья соперника и круп мертвой лошади — он получил только глубокую рану на ноге. Стонавшего видама вынесли в полуобмороке со сломанной ключицей и вывихнутым коленом. Де Женстан был мертв, Д'Обиньи — без сознания, одежда его была в крови, но пульс бился ровно. Д'Энгиен тоже был весь в синяках, но в остальном цел. Принц Конде упал довольно
В какой-то момент рядом с ним оказался Том Эрскин. Пока одну за другой высвобождали и добивали искалеченных лошадей и уносили всадников в пропитанных кровью маскарадных костюмах, они с Ричардом трудились не покладая рук в поисках одного и того же человека. Принесли еще факелы. Они осветили то, что было бы лучше оставить во мраке — самую жуткую картину кровавой трагедии: первых всадников, вынесших всю тяжесть падения. Ричард становился на колени и брал в свои руки их ладони, ничем не примечательные — худые и пухлые, порезанные перстнями, — а затем бережно опускал.
Убрали последнюю лошадь. Люди со свечами копошились среди попон, плащей, конского снаряжения, разбросанных по всему склону, почерневшему и заскорузлому от запекшейся крови. Пришли лакеи, подобрали все, и Турде-Миним опустел: остались только туман и кровь. Да, склон опустел, хотя Том и Ричард, не веря себе, вновь вернулись сюда, пересмотрев наверху раненых, умирающих и мертвых.
В конце концов грязные, измученные, покрытые кровью, они и буйные молодые поклонники Лаймонда поняли одно — Тади Боя Баллаха, на которого, как видели все, упала половина всадников, мчавшихся позади, там больше не было.
Исчез и другой человек, который, глядя на смерть, простиравшуюся перед ним, воскликнул пронзительно, хотя голос его и потонул во всеобщем гвалте.
— Та sotte muse, avec ta rude lyre! [2] Сам черт стелет тебе сейчас постель, мастер Тади Бой Баллах!
Все врачи и аптекари Амбуаза явились этой ночью в замок. На следующий день приехал коннетабль. Усевшись и положив руки с набухшими венами на расставленные колени, он слушал, как Сент-Андре докладывал ему побелевшими губами, ибо на этот раз злоумышленники проявили беспечность. Видимость случайного падения, неизбежно приведшего к трагедии, была с самого начала нарушена тем, что напуганные убийцы оставили веревку, натянутую поперек ската.
2
Твоя глупая муза с твоей грубой лирой (фр.).
Пока легкое, как речной туман, подозрение росло и крепло, Ричард и Том Эрскин тщетно искали хоть какой-нибудь след Тади Боя. С бесконечными предосторожностями, пытаясь во что бы то ни стало поддержать маскарад, Ричард посетил погонщика слонов Абернаси. Смотритель провел всю ночь в Блуа и ничего не знал.
Затем, через пять дней после катастрофы, появился Тош, ведя за собой своего осла и волоча веревки, и несколько шотландцев, пользуясь случаем оставить госпиталь, в который наскоро превратили замок Амбуаз, спустились к мосту, где на глазах собравшейся толпы был закреплен нижний конец одного из длинных тросов канатоходца.
Ричарда среди них не было. Джордж Дуглас через какое-то время зашел в его комнаты, застал там Калтера, вернувшегося после одной из своих утомительных, необъяснимых поездок верхом, и небрежно сказал:
— Расслабьтесь, дорогой друг: если вы станете так изнурять себя, от вас останутся кожа да кости. Прекратите ваши тайные поиски и приходите посмотреть Ушарта. Он замечательный парень: это ему следовало бы носить ту маску, а не бедолаге-ослу. Кетцалькоатль, повелитель тольтеков.
— Осел носит маску? — Ричард знал, что Дуглас всегда сообщает сведения таким вот туманным образом, но все равно почувствовал, как краснеет от потрясения. — Ацтекскую маску? О Боже!
Сэр Джордж улыбнулся:
— Удивительная маска: с ухмылочкой, вся выложенная мозаикой, а уши золотые. Раньше она была инструктирована, и в ней были зубы, но кто-то, не щадя сил, пытался разбить вещицу. Возможно, осел. Пойдите и посмотрите. Вы посмеетесь.
Он пошел, но не для того, чтобы посмеяться. Пробравшись через толпу, он увидел причудливую вещицу, треснувшую, потемневшую и покрытую пятнами, грубо привязанную к мохнатой голове скотины. Эта самая маска была приторочена к седлу Лаймонда в начале трагической ночной скачки.
А новости, которые Тош с обычными предосторожностями сообщил, были ужасны. Он сам обнаружил приметную маску не далее, как тем утром, и отнюдь не в замке или его окрестностях, и вообще не в городе Амбуазе. Он нашел маску в Блуа, затоптанную ногами таких же ротозеев, как и он сам, скопившихся во дворе пустого жилища Эли и Анны Мутье. А перед ним, как ревущий факел высотой в сорок футов, пылал особняк Мутье.
Никто не смог бы войти туда и остаться в живых. Тош, безуспешно поискав по соседству какие-нибудь следы Тади Боя, послал сообщение Абернаси, а сам направился с новостями к шотландскому двору в Амбуаз, прихватив с собой маску в качестве мрачного символа.
Этим вечером Эрскин употребил все средства — разве что не удерживал силой, — чтобы отговорить Ричарда от открытой поездки в Блуа. И бодрствовал рядом с ним, пока лорд Калтер сидел без сна перед алым пламенем камина в своей уютной комнате в Амбуазе, пытаясь разгадать правду. Свидетели, бывшие у башни, один за другим рассказывали, как был искалечен Тади Бой. Как же тогда он смог добраться до Амбуаза в особняк Мутье в Блуа? Уехал ли он туда, чтобы укрыться? И если так, вполне возможно, что он погиб там, в этом необъяснимом пожаре.
Глава 3
БЛУА: БЕДЫ НЕ ИЗБЕЖАТЬ
Существуют жилища, где не избежать беды. Если достигнуть дикой местности, леса, темного места — там обитают воры, разбойники, изгои. До тех пор пока беду не вынесешь на свет и не расскажешь о ней, от нее не избавиться.
Откуда-то доносился голос. Что он говорит, было трудно понять. «Глупо даже и пытаться», — подумал человек, лежавший в постели. За пределами понимания находились возбуждение, досада и даже боль — весь мир, недоступный, как тот далекий, неутомимый голос, снова и снова упорно повторяющий одно и то же.