Игра на выживание
Шрифт:
– Ах, да, да! Рад вас слышать, – отозвался мой абонент. – Надеюсь, все в порядке? Ничто из ваших вещей не пропало?
Мне вдруг показалось, что этот голос мне хорошо знаком.
– Почему грузчики ворвались в агентство и выносят оттуда мебель? – спросил я. – Ведь вы дали нам две недели!
– Какие две недели, голубчик? На каком основании? Если бы у вас были финансовые затруднения, то я, может быть, и подождал бы. Но вчера вы красноречиво убедили меня в том, что зарабатываете очень прилично. Срок аренды истек, я купил этот подвал в собственность и уже сдал его новому арендатору под обувной магазин. Ждать я не могу – ведь вам хорошо известно, что я принимаю участие в телевизионном шоу…
«Это Лобский! – со странным смятением в душе подумал я. – Он стал новым хозяином подвала! Бред какой-то! Куда ни плюнь – всюду Лобский!»
Я вышел из запыленного подвала на лестницу. Грузчики со столом прижали меня к стене. У меня под ногами хрустнула табличка детективного агентства. Всё, это конец. Агентства больше не существует. Еще вчера оно было, и я лелеял надежду на его процветание в недалеком будущем. Но всё в одночасье перевернулось! Я стал безработным. Теперь придется все начинать с нуля. Но стоит ли начинать?
Как во сне я поднялся наверх, рассеянно отряхивая джемпер от известковой пыли. Сел в машину, но потом вспомнил про сейф, который стоял на краю тротуара, словно бензоколонка. Я открыл его ключом, который висел в одной связке с ключами от кабинета и квартиры. Выгреб папки со списками моих секретных агентов, которые помогали мне в розыске, худую пачку долларов, договоры… В глубине сейфа осталась бархатная коробочка с золотыми браслетом. Эту красивую штучку мне подарила Ирэн на день рождения. Не знаю, почему я стыдился носить его. Примерил. Холодные металлические пластинки плотно обхватили запястье. Красиво и элегантно. Ирэн надеялась, что я буду носить его каждый день и вспоминать ее. Вот и вспомнил… Комок подкатил к горлу. Я оставил ключ в сейфе – он мне больше не понадобится – и сел в машину. Завел мотор и покатил по каким-то дворам и переулкам. Подальше от осиротевшего подвала, от сосредоточенных грузчиков, от выброшенной на асфальт мебели…
Слезы накатили мне на глаза. В одночасье я лишился всего – любимой фирмы и любимой женщины… Я сказал "любимой"? Нет, правильнее – "любящей". Но почему Ирэн не сказала мне, что новый хозяин подвала – ее старый знакомый? И если Лобский питает столь нежные чувства к Ирэн, неужели ему трудно было ради нее повременить с оплатой аренды? Тут я горько усмехнулся и в сердцах стукнул кулаком по рулю. Вот-вот, ради Ирэн! Ради нее он и вышвырнул меня на улицу! Он просто раздавил меня, унизил в глазах Ирэн, убрал со своего пути. Теперь для Ирэн я уже не начальник. Я для нее никто! И она не вернется ко мне. Она останется с Лобским. Это надежный и целеустремленный мужчина, который знает ей цену и добивается ее руки. Не в пример мне. Всё правильно. Ирэн пора подумать о семье. Она сделала правильный выбор.
Охватившее меня волнение заставило резко надавить на педаль тормоза. Я вышел из машины и присел на капот. Чувство отчаяния и упадка быстро вытесняло какое-то другое – агрессивное, злое, напористое. Нет, Лобский, ничего у тебя не выйдет! Не на того напал! Подавись своим подвалом! Придет время, у меня будет другой офис. Это все мелочи жизни. Но вот Ирэн тебе не получить никогда! И никогда тебе не победить в Игре на выживание. Потому что ты изнеженная ковровая вошь, а не боец. И потому что я кидаю тебе вызов!
Я немедленно позвонил Морфичеву.
– Где же ты пропадаешь! Непорядок! Надо быть дисциплинированным! – по-армейски отчитал он меня. – Я уже в "Сатурне". Сейчас начнется последний инструктаж и выдача снаряжения. Кстати, ботинки я тебе подобрал.
Я пообещал, что буду через несколько минут, и помчался к кинотеатру как на пожар. Фойе на этот раз было немноголюдным, меня пропустили по списку, когда я назвал свою фамилию. Сцену разобрали, софиты вынесли. У стеклянной стены толпились уже знакомые мне игроки и спасатели. Над толпой возвышался ведущий. Хорошо поставленным голосом он говорил об Игре и при этом размахивал руками, словно дирижер. Я поискал глазами Ирэн. Она стояла под пальмой, растущей из ящика, и была в тех же джинсах и свитере, в каких и вчера. Сколько я знаю Ирэн, она никогда не надевала одно и то же два дня подряд. Выходит, не ночевала дома? Я едва подавил в себе желание круто развернуться и выйти на улицу.
– Друзья, – говорил ведущий без всякого пафоса, и даже с оттенком усталого пессимизма. – Мы работаем на зрителей. А зритель нынче пошел избалованный, фонограмму слушать не хочет, на постановочные кадры не смотрит, и сыгранной актерами драме не верит. И потому предупреждаю вас еще раз: у нас все будет по-настоящему. И страх, и боль, и усталость, и отчаяние. С вами может случиться всё, что угодно! Готовьтесь к настоящим потрясениям!
Толпа хором завыла от жутких перспектив, кто-то из женщин пискнул тонким голосом, словно ей наступили на ногу.
– Но зато и триста тысяч долларов – тоже настоящие! – кинул свой главный козырь ведущий, и игроки на сей раз издали дружный и радостный вопль. – Треть миллиона долларов получит самая сильная, выносливая и храбрая пара! У кого есть вопросы?
– В каком районе нас выбросят? – спросил кто-то из толпы.
– Этого пока не знаю ни я, ни летчики. Этого не знает никто, кроме продюсера.
– А кто продюсер? – спросил Лобский. Я узнал его по голосу. – Пригласите его сюда, мы его быстро разговорим!
Народ рассмеялся. Напряжение спадало. Все понимали – как бы их ни пугали, всё равно это всего лишь игра.
– Продюсер будет оставаться инкогнито до самого финала. Он и вручит главный приз победителю, – ответил ведущий.
Меня заметил Морфичев и притянул к себе.
– У меня складывается впечатление, что половина команд уже деморализована, – сказал он мне вполголоса и пожал руку. – Ведущий пугает совершенно непредсказуемыми поворотами в Игре… Ты выпачкался в чем-то белом. Намочи под краном носовой платок, и я вытру… Вылет сегодня в девять вечера. Перед посадкой обязательно поешь меда и орехов. Через силу, даже если не будет аппетита… М-да, ну и соперники нам с тобой попались! Взгляду зацепиться не за что. Лишь одна особа мне тут приглянулась. Взгляни – вот та шатенка у окна. Хороша, правда?
Я встал на цыпочки, посмотрел, куда показывал Морфичев, и увидел гордый профиль моей Ирэн. Я мысленно отметил, что у Морфичева отличный вкус. Лобский стоял рядом с Ирэн и о чем-то говорил ей. Лицо Ирэн было рассеянным, кажется, она слушала своего компаньона невнимательно. Мне показалось, что Ирэн ищет в толпе меня, но никак не может найти. Я встал, словно балерина, на самые кончики пальцев. Тщетно! Взгляд Ирэн, полный тоски, прошел мимо меня. Мне захотелось подпрыгнуть, чтобы она меня заметила.