Игра на жизнь, или Попаданка вне игры
Шрифт:
— Простите меня, таинэ, я же не знал, что само Око вас выбрало, — ныл Змееныш на обратном пути, то и дело оглядываясь на меня.
— Прощаю, только смотри под ноги.
Мальчишка толкал перед собой тележку, похожую на сервировочный столик с колесиками, только на нем вместо посуды покоился стеклянный куб, а внутри него — чеер-шар на деревянной подставке.
Сверху стекло было тщательно упаковано в несколько слоев черной непроницаемой ткани.
Если парень споткнется, я не успею перехватить тележку. И сувенирную горошину переложить некуда. Может,
— А какое оно, Око Истины? — не унимался вороний тинейджер. — Правда, говорят, что оно днем и ночью светится, как солнце, потому в Орияр-Дерте всегда светло, как днем, и жители крепости надевают мешки на головы, чтобы уснуть?
— Только боевые петухи, — сказала я быстрее, чем подумала.
— К-какие? — Змееныш все-таки споткнулся.
Да еще так удачно — в момент, когда поворачивал на лестницу, ведущую с галереи вниз. Тележка накренилась. Парень, пытаясь ее удержать и одновременно схватиться за перила, промахнулся и кувырком покатился вниз. Я лишь успела вцепиться в край его выпущенной рубахи. Ткань затрещала, клок остался у меня в руках, а Змееныш, кувырнувшись пару раз вслед за грохотавшей тележкой, вдруг завис в воздухе, и за его спиной, еле удерживая вес подростка, трепыхнулись короткие, еще полупрозрачные крылышки.
Оттолкнув невредимого, но красного как свекла парня, я ринулась за чеер-шаром.
Тележка, пару раз ударившись о балясины, разлетелась, стеклянный куб тоже не выдержал и брызнул осколками, и шар Аркуса запрыгал по ступеням вниз. С каждым прыжком и рикошетом на поворотах то от стен, то от железной решетки, он, вопреки законам земной физики, набирал скорость и уже летел, как пушечное ядро. Если учесть, что чеер тверже и массивнее железа, он убьет первого же встречного.
Дверь внизу лестничной башни шар прострелил насквозь.
Когда я выбежала во двор, он катился по мостовой со скоростью метеорита прямиком к дверям детинца, прокладывая себе путь среди десятка ошеломленных детишек разного возраста, толпившихся во дворе.
Умненькие дети с визгом отскакивали с его пути, не пытаясь остановить. Еще бы! Откуда им знать, что за монстр тут катится, если чеер-шар искрил и сыпал огненными плевками во все стороны, как испорченный фейерверк? С дальнего конца дворика бежал какой-то мужчина и выкрикивал неразборчивые команды и заклинания, но куда ему перехватить взбесившийся космический болид!
Перед дверями на внутреннюю лестницу детинца чеер-шар подпрыгнул, врезался в препятствие и исчез внутри башни. В железной створке зияла оплавленная дыра.
— Пожар! Магистр Балур, он подожжет детинец! — закричали позади на разные голоса.
Дверь оказалась закрыта. Что делать дальше, я не представляла. Но нагнавший меня через пару секунд Змееныш приложил к дырявой, еще плачущей раскаленными железными слезами створке свой листок с печатью. Щелкнул замок, дверь распахнулась.
Внутри висел дым, пахло раскаленным камнем. Гореть тут, к счастью, нечему, кроме пыли. Стены, ступени и перила каменные, никаких украшений нет, светильники только магические, они светят, но не горят.
Чеер-шара нигде не было видно, но вверху на лестничных пролетах что-то грохотало, словно резвился каменный тролль, прыгая по ступенькам, а по стенам вспыхивали яркие отсветы.
Переглянувшись со Змеенышем, мы ринулись наверх. Вороненку хорошо, у него хоть слабые, но крылья, а у меня после второго лестничного витка уже кололо под ложечкой и темнело в глазах. И казалось, каменные ступеньки стали какие-то щербатые и шаткие — чеер их раскрошил.
— Вам нельзя напрягаться, таинэ! — крикнул мальчишка. — Я сам его поймаю!
«Ахтунг! — мысленно заорала я. Тьфу ты, позывной не тот. — Аргус! Если ты меня слышишь, остановись! Паноптес-Аркус! Стой».
Но грохот продолжался, а на голову начал сыпаться песок и мелкие камушки.
На самый верх я уже еле ползла. И понимала, что обратно без крыльев уже не выбраться. К чести Змееныша, он меня не бросил, а помогал идти, практически волоча на себе. И ворчал при этом:
— Какая же вы слабая, таинэ! Я думал, маги Верхнего мира более крепкие.
Я только пыхтела в ответ.
Да, помещение мне понадобится другое, в срочном порядке. Деревянную дверь моих покоев разнесло в щепы, как гигантским тараном. Во внутренней перегородке зияла огромная дыра, и оттуда вырывались клубы пара.
Змееныш остановился, не решаясь пройти в спальню, показал на дыру:
— Там была купальня? С водой?
— Да. С остывшей.
Мы посмотрели друг на друга. Змееныш вздохнул:
— Мы опоздали. Если раскаленный чеер-шар бросить в холодную воду…
— …он треснет, и якорь перестанет удерживать духа, — закончила я.
— Точно. И если поблизости не окажется пустого чеер-камня, связанный заклинанием дух попадет в возникшую после разрушения якоря магическую турбулентность, и его унесет потоками, как пушинку.
Теперь вздохнула я, так же тяжко.
— Пойдем проверим, — предложила я Змеенышу. — Вдруг случилось чудо. Все-таки вода была комнатной температуры.
Но в слегка подплавленной чугунной ванне мы обнаружили лишь туман, уже оседающий на стенах грязными каплями, и черные осколки чеер-камня на дне. Страшно смотреть. Хотелось плакать. Как же так? Мы только успели подружиться, Аркус.
На Змееныша тоже страшно было смотреть: он весь почернел и осунулся. Или это туман такой грязный?
— Жалко как его, — пряча глаза, сказал мальчишка. — Легенда клана. И помогал здорово. Хоть и не откликался никому, сам помогал, без приказа. Я виноват. Вы же предупреждали, чтобы под ноги смотрел! Меня теперь выгонят.
— За что? Это же не ты его раскалил и в холодную воду сунул.
— Все равно. Магистр накажет за преступную неосторожность при обращении с особо ценным и опасным инструментом.