Игра наяву
Шрифт:
Я серьезно спросил, недовольно глядя на деда:
– Разве нельзя было попробовать обучить его нашему языку?
– Да кто им бы занимался? Мы ж тогда считали, что если не человек, то обязательно враг, - ответил он, степенно погладив бороду.
– Раньше же на планете эльфов не водилось, а значится, пришлый он – цифровой. А добра от таких не жди. Вот и сейчас за город нос покажешь и считай, что его мобы отгрызли. Их ведь тоже отродясь в мире не было.
– А потом, после эльфа, встречал еще каких-нибудь человекоподобных разумных?
–
– Нет, - твердо сказал он, пожевав бледные губы. – Людей-то мало: один город, да несколько деревень вокруг. Мы так ни с кем на связь и не вышли: и радиоволны пробовали, и еще как-то умельцы пытались, но везде молчок. А ты о каких-то других разумных лепечешь.
И все же они были. Я тому свидетельство. Никто в городе не знал о том, что я только на три четверти человек, а я хранил этот секрет пуще зеницы ока. Тьфу, блин, как Максимыч заговорил.
Я решил задать ему еще один вопрос, который уже множество раз задавал своим друзьям:
– Так ты считаешь, что реальны только люди? А остальные разумные – цифровые?
– Да, - бескомпромиссно обронил дед, как и все те, кому я задавал его прежде.
– А если вдруг объявятся какие-нибудь полукровки? – ровным голосом спросил я, внутренне напрягшись.
– Не дай Бог!
– испуганно выпалил Маскимыч и перекрестился трясущейся рукой. – Это будет противоестественно. Надо давить такое в зародыше. В яму и сжечь.
Я отшатнулся от деда, хотя был уверен, что он ответит, так же, как и все до него. Мне мгновенно расхотелось дальше развивать эту тему, и я поспешно спросил у него, переводя разговор в совершенно другое русло:
– Максимыч, а ты в каком возрасте был на пике своих параметров?
– Ну-у-у, - протянул он, задумчиво нахмурившись. – Где-то годков к тридцати я вышел на хорошие показатели и держал их почитай лет до сорока пяти, а потом начал потихонечку сдуваться. У нас ведь тогда не было того хитрого пойла, которое сейчас есть у вас. Да и не знали мы многого. Ногу вот еще потерял.
– Халдей одному из своих подручных, лишившемуся руки, протез за полцены сделал, - с намеком проговорил я, косясь на деда.
– Все равно дороговато для меня, - тяжело выдохнул Маскимыч.- Мне ведь не только нога нужна, но и зелье омоложения, иначе зачем мне конечность взамен той, которой мегакрот подавился и сдох в жутких корчах? Я без омоложения так и буду здесь сидеть, только уже с двумя ногами. Параметры ведь не те. Даже в поля работать не возьмут. А никакому другому ремеслу я так и не обучился.
– Не расстраивайся, - обнадеживающе сказал я, хлопнув его по худому плечу. – Вот я разбогатею и обязательно помогу тебе.
– Хороший ты парень, Максим, - ухмыльнулся он, показав желтые частично съеденные зубы. – Только вот много я таких знавал. Проходили годы, а они все так же топтались на одном месте и жаловались на невезение. И я таким был. Всегда думал, что я рожден для чего-то
Дед закончил говорить с тяжелым вздохом, потрепав по холке подбежавшего Грома. Собака блаженно зажмурила жабьи глаза. Я посмотрел на утреннее солнце и проговорил:
– Ладно, пойдем мы. Гром, домой.
– Ну, это, надолго не пропадай, - наставительно произнес Максимыч. – И попусту не рискуй. Хороший ты парень, жалко будет, если сгинешь зазря.
– Спасибо на добром слове, - усмехнулся я и потопал в сопровождении собаки в свою хибару.
Вернувшись домой, я покормил пса и занялся другими традиционными утренними мероприятиями: тренировкой, включающей в себя отжимания от пола и подтягивания на присобаченном к стене турнике; а потом медитацией.
После нескольких десятков минут интенсивных упражнений, которые были призваны увеличить физическую силу и энергию, я сел в позе лотоса на шкуру шестилапа, отогнал пристающего Грома и отрешился от всех звуков и соблазнов этого мира. Сердце замедлило свой бег. Я почувствовал, как пульсируют вены на висках. Дыхание стало ровным и спокойным. В этот момент я врубил духа на максимальных настройках. В таком состоянии единицы силы воли расходовались заметно меньше, что позволяло дольше использовать талант, а это способствовало более быстрому росту параметра.
Я подождал, пока дух истощит запасы единиц силы воли, а потом еще немного дал ему попользоваться единицами здоровья, сразу же ощутив, как начинает ухудшаться мое состояние: появилось головокружение, слабость, я стал немного заторможено воспринимать мир.
Когда здоровье сократилось почти на десяток процентов, я выключил духа, но медитацию не прекратил. Теперь она служила для более быстрого, чем обычно, восполнения утраченных единиц здоровья, а затем силы воли.
Прошло некоторое время, и я снова был в оптимальном состоянии. Следующую подобную процедуру стоит провести только вечером. Часто медитациями баловаться нельзя – организм привыкает и параметры не растут. Если же соблюдать определенные правила, касающиеся подобных процедур, то постепенно можно прокачать силу воли и телосложение. Конечно, прямо сейчас у меня эти параметры не поднялись, но при регулярных занятиях рано или поздно они повысятся.
Закончив с медитацией, я раскрыл глаза и мой взгляд упал на довольного пса, который развалился возле двери, набив брюхо. Я подумал, что неплохо было бы и мне позавтракать. Этим я, собственно, тут же и занялся. Быстренько сварганил себе нехитрую еду и сел за стол напротив окна.
Только я поднес ко рту наколотую на вилку картофелину, как тут оконные ставни жилища Этель со скрипом распахнулись. Девушка подставила утреннему солнцу заспанную мордашку и блаженно зажмурилась. Я же завис, держа вилку на полпути ко рту, потому что Этель была в одних кружевных трусиках.