Игра с ночью
Шрифт:
Он хмурился.
– В искусстве я скромный любитель. Вы просто не видите и не слышите разницы.
– Не вижу, - она соглашалась; ей вдруг понравилось соглашаться с ним.
– Не слышу. Мне нравится. Это ваши стихи? Да? Переведите мне, а? Сложите ещё.
Он слагал и переводил.
Днём она вместе с Суртой заботилась об исаламири, которые ей понравились, потому что могли хоть немножечко защитить от Люка. Ящериц в доме было шесть, они были медленные и милые, золотистого цвета. Они ели зелень с Миркра, которая здесь же росла в теплице. У них были смешные, толстые, круглые язычки, как палочки.
Лея снова набрала пять из шести килограмм, потерянных в отчаянии и утратах после Эндора и не вернувшихся в заключении. Её прекрасно кормили в дворцовой тюрьме, но она мало ела. Казалось, с каждой ложкой кто-то умирает. Соратники умирали, конечно, без всякой связи с её едой, но аппетита не было. Лея было отощала. Теперь аппетит проснулся, желание есть, пить, двигаться и купаться, отдаваться и обладать - желание просто всего. Глядя на Трауна и думая о нём, она почти всё время была влажной. Они занимались этим, бывало, по три-четыре раза за ночь, соединялись снова и снова, как юные молодожёны, будто сошли с ума. Овладевая Леей, раздвигая ткани её лона, Траун причинял ей боль, но боль сладкую и приятную. Наполнял её до отказа, терзал движениями, вонзался сильно, ритмично, до криков и до потери сознания, обнимал её, целовал, исцеляя ласками душу. Лея изнемогала в его объятиях. Когда он заканчивал и дремал, она приходила в себя и клала ладонь ему между ног. Исследовала и трогала, гладила, нежно мяла там всё, опускалась лицом ему в пах, сосала и пробовала языком, наслаждаясь ощущениями и тем, что он отдавал в её полную власть своё самое беззащитное место. Она завоевала его доверие, по крайней мере в этом. Когда он опять достаточно возбуждался от её ласк, Лея насаживалась на него и обладала им, как наездница, использовала его, как хотела. Они мало спали, но не страдали от этого, будто бы в них включили другую программу, как в дроидах. Некий иной режим. Просыпаясь с ним рядом, потягиваясь, провожая его в космопорт и засыпая снова, Лея чувствовала себя прекрасно, как в юности, когда сбрасывала одежду весной в саду и бежала по снегу, чтобы нырнуть в подогретый бассейн. Всё её тело будто расцвело.
Она забыла, что за цветами идут плоды.
– Ну как?
Он пробовал её с Тешити очередное блюдо, которое должно было напоминать рубцовый суп с Ксиллы.
– Ничего. Не хватает кислинки.
Лея вдруг поняла, что он прав.
– ТД, принеси лимон.
Дроид подал набуанский лимон, разрезанный на прозрачные тонкие дольки. Траун взял дольку и выжал в суп. У Леи потекли слюнки.
Траун понаблюдал, как она проглотила дольку лимона, вторую, третью. Четвёртую прожевала, медленно. Вместе с цедрой.
– Когда у вас должны быть месячные?
– спросил он.
– Когда имплантат полетит. Я вам говорила.
В юности у неё был хороший противозачаточный имплантат. Её приёмная мать, Бреха, быстренько позаботилась об этом, узнав, что Лея увлечённо отдаётся пареньку-зелтрону. Мама погибла вместе с Альдерааном, Лея осталась жить, мстить и вести войну. Когда срок действия имплантата кончился, в госпитале повстанцев ей сделали новый. Это было три года назад. Он был подешевле, не так хорош. Его срок уже подходил к концу.
– Как вы узнаете, что он полетел?
– Месячные начнутся опять.
– Здесь их пока не было? Ни мазка?
Она покачала головой и положила в рот ещё кусочек золотистого лимона.
Траун улетел в штаб до вечера. Лея подумала и попросила у Гири тест на беременность.
Тест пришлось покупать. Через пятнадцать минут дрон принёс заказ, а через восемнадцать Лея вышла из освежителя с однозначной красной полоской на ленте теста, ощущением нереальности и растущей бездумной радостью.
– Не надо беспокоить Трауна звонком, - попросила она.
– Вернётся, я ему расскажу.
Но Гири её не послушала.
– Поздравляю, сэр, - сказала она в комм.
Траун вернулся через час в сопровождении врача. Лея сидела в кресле и, на правах беременной, ела солёные персики с набуанским лимоном прямо из банки.
Она была уже на седьмой неделе и ждала двойню.
В тот вечер Траун казался задумчив. Он выслушал и отослал врача и ушёл в кабинет работать. Сидел и молчал за ужином, а потом наконец спросил:
– Ты чего-нибудь хочешь?
– Слетать на озеро, - сказала Лея.
Она уже об этом просила, но Траун тогда отказал - не его земля и слишком далеко от дома. Он мог опасаться попытки побега. И вот, теперь можно.
Озеро радости не принесло. От молчания Трауна всё хорошее настроение Леи куда-то делось. Она не могла понять, почему обрадовалась положительному тесту. Она была пленной в доме врага, военной добычей. Рабыней. Её судьбу и судьбу детей решали Люк и Траун, не она сама. За кого она приняла себя днём? За счастливую молодую жену?
Берег был мягкий, песчаный - искусственный, разумеется. Песок отдавал подошвам дневное тепло. Лея поиграла с песком пальчиками ног, сбросила платье, не заботясь о том, кто может таиться и наблюдать в ночи, и вошла в воду. Какая разница, кто видит тело рабыни? Оно ей всё равно не принадлежит.
Озеро было чистым, прохладным. Манило вглубь, в темноту. Да, так можно сбежать. Почему бы и нет.
– Лея?
– спросил Траун.
Она обернулась. Он стоял у кромки воды, одетый и готовый броситься за ней. Он хорошо плавал, он делал всё хорошо. Наверняка успеет спасти.
– Вы хотите, чтобы я сделала аборт?
– спросила она.
Образовалась пауза.
– Нет, - ответил он.
– А вы?
– Вы меня отошлёте назад? Отдадите Люку, в бордель?
– У альдераанцев принято отдавать кому-то беременную жену?
– Не говорите об Альдераане, - она пропустила мимо ушей "жену", блестящую обёртку плена.
– Не смейте.
– Вы сами его погубили. Вы начали эту войну, не имея шансов. Лично вы, сенатор - ...
– Нет, - она решительно встряхнула головой.
– Так не пойдёт. Вы не имеете права меня обвинять, я жертва. Войну я вела против тех, кто убил мой мир. Против банды чудовищ, Траун. Не притворяйтесь, что не понимаете ничего.
– Я понимаю. Лея, вы начали войну до того, как Таркин убил Альдераан. Не Палпатин, а мятежники перевели конфликт в военную плоскость.
– Потому что мы знали, что это банда чудовищ. Траун, идите сюда. Искупайтесь вместе со мной, я хочу.