Игра с судьбой (продолжение темы "Рекрута")
Шрифт:
Щекоча кожу у основания шеи, скатывается капелька влаги. Скашиваю глаза и вижу расплывшееся по белой материи кровяное пятно.
Дергаюсь от очередного укола.
– Очнулся боярин, - то ли констатирует, то ли спрашивает басок надо мной.
– Ефрем, положи бинты и поди доложи воеводе.
Скрипят половицы и, шелохнув неподвижный до этого воздух, отворяется и снова закрывается дверь.
С чего этот местный хирург решил, что я очнулся? И какой еще воевода? Куда меня опять занесло?
Делаю попытку приподнять
– Лежи-лежи, боярин, - басит сверху, и чья-то тяжелая рука ложится мне на загривок.
– Сильно меня порезали?
– кое-как собравшись с силами, задаю волнующий вопрос.
– Пустяковина. Только шкуру рассекли, - успокаивает лекарь, делая очередной узелок.
– Плохо то, что кровушки многовато вытекло. Теперь лежать тебе смирно не меньше недели.
Хочу спросить, где Светлейший и остальные, но снова распахивается дверь и в помещение входят, судя по топоту, несколько человек.
– Пришел в себя?
– спрашивает кто-то.
– Пришел, - подтверждает лекарь.
– Но слаб очень. Ему сейчас даже говорить не след, ибо сил очень мало.
– Ну так делай все что надо, только чтобы выжил боярин. Очень уж Светлейший Князь о его здоровье беспокоится, - говоривший подходит, наклоняется и заглядывает мне в лицо.
Скосив глаза, вижу упитанное лицо заросшее темно-русой с проседью бородой, и с аккуратно подстриженной челкой.
– Ну, коли слаб и говорить не может, то не буду и я князя без нужды беспокоить. Хоть и наказывал он сообщить, ежели какие новости о здоровье боярина будут, но сообщу, когда проснется.
Из слов бородача понимаю, что князь жив и невредим, и этот факт меня радует, ибо понимаю, что его благорасположение может пригодиться еще не единожды.
– Пить, - прошу, не в состоянии больше терпеть жажду.
– Сейчас, боярин. Потерпи малость. Сейчас перевяжем, и напьешься, - лекарь накладывает мне на лопатку что-то липкое и холодное. После чего, вероятно обращаясь к вошедшему, говорит, - Ты бы, Афанасий Егорыч, распорядился, чтобы водицы с медом намешали для питья больному, ему сейчас пить много надо. Да бульончик куриный пусть сварят. И яблочек чтобы терли ему. Только не загодя, а сразу чтобы ел. Не то руда окислится, а она для крови необходима.
– Ты чего это, Илюха, воеводе указания даешь, аки смерду какому?
– возмущенно прерывает наставления новый голос, доселе молчавший.
– Нешто место свое забыл?
– Я свое место знаю, боярин, - спокойно басит в ответ местный хирург.
– Я лекарь, и в своем деле могу царям распоряжения давать. Вот случится у тебя напасть какая, попробуй тогда возмущаться против лекарских наказов и кому на каком месте быть указывать.
Воевода говорит что-то примирительное обоим, но я не слушаю, ибо пытаюсь вспомнить, где слышал этот надменный голос, который только что наезжал на моего лекаря?
Меня приподнимают и начинают перевязывать. Получаю возможность обозреть помещение, и первым делом бросаю взгляд в сторону говоривших. Однако они уже выходят, и я вижу лишь спины.
– Пить, - снова требую пересохшими губами.
На этот раз просьбу удовлетворяют и подносят к губам ковшик с чистой водой.
Пока пью, появляется мысль о том, что в этом мире меня постоянно преследует жажда. В ту первую ночь на постоялом дворе так же сильно хотелось пить. Вспомнив о той ночи, вспоминаю и где слышал этот голос. Вышел тогда по малой нужде за угол бревенчатого сарая и случайно услышал, как обладатель этого голоса давал указания кому-то, сообщить какому-то князю, мол, Петька (скорее всего, имелся ввиду Светлейший) знает о причастности к заговору каких-то Бельских. В водовороте последующих событий, я об этом сразу и забыл. Да и не собирался вмешиваться в местные княжеско-боярские интриги. Но теперь-то, думаю, лучше сообщить Светлейшему обо всем. А там пусть сам разбирается.
Однако рассказать о таинственном заговорщике не получилось. Когда я очнулся в следующий раз и попросил пить, бородатый мужик поднес к моим губам плошку с медовой водой и крикнул кому-то, чтобы сообщили воеводе.
Вместе с воеводой пришел и Петр Алексеевич.
Он что-то говорил, но я, в отличии от прошлого пробуждения, чувствовал себя неважно, поэтому лишь тупо пялился на него, не воспринимая большей половины слов. Дошло до меня только, что ему необходимо срочно ехать в столицу, что по пути надо забрать Алексашку, и что со мной он оставляет какого-то старшину. Напоследок князь сжал рукой мое предплечье, пообещал, что мы еще повоюем, и удалился.
Трое суток провалялся в полубредовом состоянии. Передо мной маячили лица бородатого мужика, лекаря и, почему-то, Савелия. Бородатый мужик был кем-то вроде медбрата. Он постоянно находился подле кровати, подавал мне питье и помогал лекарю. Лекаря все, от Воеводы до прислуги, называли просто Ильей, или Илюхой. Лицом он удивительно похож на певца Розенбаума. Если бы не густой бас, то у меня могла бы появиться мысль о знаменитом попаданце. Тем более, что тот по образованию врач. А жаль, что не он. Попросил бы его спеть "Вальс-бостон".
А вот что здесь делает гвардеец, и почему он не сопровождает князя со товарищами - непонятно. Небось, подозрительный Алексашка приставил следить за мной. Ну что ж, будет случай, я этому Савелию припомню все оплеухи. Не, я не злопамятный, но обид не забываю.
А куда, кстати, делся сам Меньшиков? Откуда его собирался забрать Светлейший? Остался в разгромленном имении? Для чего? И как там все сложилось в драке с бандитами? То, что мы победили - понятно. Но хочется узнать подробности. Куда, например делась та зеленоглазая девчонка?