Игра Саула
Шрифт:
На улице один полицейский завел ей руки за спину и заковал в наручники, второй ударил по бедру дубинкой, и Кэрри, вскрикнув, упала на тротуар.
Сидя в салоне между двумя полицейскими и лицом к офицеру ВЕВАК, Кэрри видела в заднее окно фургона, как тянется улица. Они проехали мимо большой площади и выложенной синей плиткой мечети. Бедро пульсировало от боли.
«Ну вот и все, пришел конец», – подумала Кэрри. Ее замучают и убьют. Кто ее слил, кто заметил? Де Брюйн? Опознал ее, несмотря на маскировку? Выдал местным шпикам, несмотря ни на что?
Или агенты ВЕВАК проверили список
За фургоном тянулся широкий бульвар с неплотным движением. Фургон ехал быстро, выла сирена. «Куда спешить? – думала Кэрри. – Я у вас в руках: пленный оперативник ЦРУ, мы в стране, где нас ненавидят больше всего на свете и где за меньшие преступления кара – смерть. Не спешите, наслаждайтесь. Я никуда не денусь».
Дорога заняла больше часа. Судя по длинным теням, они оказались в северном пригороде Исфахана. Фургон остановился, проехал еще чуть вперед и снова встал. За ним закрылись вмонтированные в высокие бетонные стены железные ворота.
Тюрьма. Кэрри привезли в тюрьму. Она последний раз глянула на синее небо, спеша насладиться видом и думая: «О боже… Саул, Мэгги, папа…»
Ее завели в массивное здание, очень старое: штукатурка на стенах крошилась, пахло прохудившейся канализацией и отчаянием. Агенты о чем-то переговорили с дежурным на посту и повели ее дальше – коридорами, перегороженными стальными дверями, каждая из которых запиралась на замок вручную. Должно быть, Кэрри вели в женскую часть: там ее наконец препоручили охранницам, одетым в мешковатую серую форму и черные платки.
Охранницы криками и ударами погнали Кэрри в тесную камеру, где раздели и обыскали. Затем облачили в белый русари и безразмерный комбинезон, заковали по рукам и ногам и отвели в комнату, где из мебели имелось два привинченных к полу и расположенных друг напротив друга стула. У стены стоял деревянный стол, на нем – пара полотенец и жестяное ведро. Кэрри заставили сесть; в углу на потолке она заметила скрытую камеру и микрофон.
Господи…
Сердце неистово колотилось в груди. Кэрри уже полтора дня не принимала лекарство: кожа зудела, как от солнечного ожога. «Я не выдержу, – подумала Кэрри. – Этого я не выдержу, Саул».
Наконец пришел незнакомый иранец: по-своему привлекательный, в приличном костюме, белой сорочке, без галстука (это, должно быть, такая форма у правительственных агентов), с проседью в аккуратной бородке и шевелюре. Определенно, он был тут главный.
Долгое время иранец просто смотрел на Кэрри.
Протокол ЦРУ гласит: в плену у врага рано или поздно заговорит каждый. Главное не облегчать труд дознавателю. Учителя призывали уподобиться луку: самое главное – важные сведения храни глубоко внутри, постепенно, слой за слоем выдавая второстепенную информацию. Сначала вскроется иранская легенда Кэрри, затем ее подложная личность – Нэнси Уильямс, стрингер из кувейтской редакции «Лос-Анджелес таймс». Дальше – сирийская легенда, Джейн Мейерхофф, турагент из Цинциннати. «Только не выдавай все
Если, конечно, получится.
– Salam, – поздоровался иранец, закуривая сигарету и продолжая на английском: – Вы в тюрьме Дастгерд. Я офицер Министерства разведки и национальной безопасности Ирана. Еще нас называют просто МРНБ.
– Khahesh mikonam, – прошептала Кэрри. (Пожалуйста.) – Произошла ошибка.
– С вашей стороны – да. Вы агент ЦРУ и должны понимать: таких, как вы, в Исламской Республике ожидает смерть. Пощады не будет, и то, что вы – женщина, вас не спасет. Вы умрете.
Сердце ушло в пятки. Кэрри, конечно, знала, что к этому все идет, но вот приговор ей огласили официально, и он стал, как никогда, реален. «Саул, что я здесь делаю? Зачем понадобилось забираться так далеко? Вроде все уже сделали. Неужто это было так важно? Черт возьми, Саул, в чем смысл? За что мне тут подыхать?!»
– От вас уже ничего не зависит, – спокойно произнес иранец. – Разве что один момент: умереть на виселице, без… особых мучений. – Он выдохнул струю дыма. – Или погибнуть в агонии, как раненое… животное. Поймите меня правильно, мадам, умрете вы так или иначе. Скоро.
– Я американский дипломат, у меня неприкосновенность. Требую, чтобы вы обратились в швейцарское посольство, – произнесла Кэрри, чувствуя себя как за карточным столом, где ставки велики, всем выпало по хорошей руке, а ей – всякая дрянь.
– Да, мадам, мы видели ваш паспорт. Нэнси Уильямс, журналист… Типичная легенда для агента ЦРУ. Документы жительницы Ирака? Ваша страна, само собой, не поддерживает дипломатических отношений с Исламской Республикой, то есть вам некуда обратиться. Впрочем, все это не имеет значения. Вы – шпион. Как вас зовут? На самом деле?
Ну вот, началось.
– Нэнси Уильямс.
– Как хотите, – пожал он плечами, поднимаясь со стула.
Миг спустя в камеру быстро вошли три охранника. Они отволокли Кэрри к столу, и пока двое держали ее, третий накинул ей на лицо полотенце. Кэрри хотела отвернуться, но ее схватили за волосы, сквозь платок, так что она закричала. Кэрри не могла даже пошевелиться.
– Пытка водой, – произнес офицер МРНБ. – Это вы, американцы, научили нас ей. Говорят, человек чувствует себя в точности, как будто тонет. Конечно, не всем выпадает тонуть раз за разом. Это так страшно.
Чиркнуло железо по дереву, рядом заплескалась вода.
– Вопрос первый, – сказал офицер. – Твое настоящее имя, шлюха ты грязная. Настоящее имя.
28 апреля 2009 года
Саул в этот самый момент сидел в чайной при отеле «Шератон Кувейт», расположенном в похожей на Манхэттен зоне небоскребов, близ Первой кольцевой у залива.
Чайная откровенно напоминала английский клуб: на стенах панели красного дерева, стулья с мягкой обивкой, розы в вазах на столах. Перед Саулом на столике, рядом с чайником из веджвудского фарфора и булочками, стояла доска для игры в го. Правда, думал Саул вовсе не об игре. Все его мысли были о Кэрри.