Игра Саула
Шрифт:
Может, Уарзер еще с отрядом Абу Гъазавана? Работает под прикрытием в кругу врага? Поэтому и не выходит на связь? Или же он в плену? Или вовсе погиб? Да нет, Уарзер не такой, он слишком для этого хорош. Подобрался очень близко к Абу Гъазавану, что и требовалось.
Именно поэтому Кэрри приехала в Кербелу. Она могла то, чего не могли Абу-Махаль: выцепить Уарзера и узнать его моментально, даже в огромной толпе вроде той, что соберется на проповедь великого аятоллы аль-Джабани в Мавзолее имама Хусейна. Аятолла произнесет речь завтра, перед полуденной молитвой дхухр-намаз. Оставалось надеяться, что тогда же и Уарзер укажет им на Абу Гъазавана, иначе помешать планам Абу Назира будет невозможно.
Пора стояла ранняя – часов шесть утра, – однако улица, что огибала площадь вокруг мавзолея, уже полнилась толпами народа. За стенами сверкали на солнце золотой купол и позолоченные минареты. Люди выстраивались в очередь: мужчины и стоящие отдельно женщины в черном. Кэрри оделась в масть.
Некоторые несли написанные от руки плакаты с надписью: «Bismillah» («Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного»), или «Ya Hussein!» («О Хусейн!»), или «Жизнь за Хусейна!». Они готовы были сложить головы ради погребенного в мечети имама и мученика. По одну сторону улицы торговцы расставляли лотки с фруктовыми напитками, жаровнями для кебабов и религиозными сувенирами. Народу завтра придет тьма-тьмущая: десятки – если не сотни – тысяч людей. Кэрри ощутила сильную тревогу и жажду действовать. Слишком поздно они с Саулом взялись за дело.
Во рту ощущался привкус металла.
Такси миновало будущую процессию верующих и остановилось у странного памятника, похожего на замороженный йогурт. Кэрри прошла по боковой улочке в стороне от площади; не в силах отделаться от чувства, будто за ней следят, остановилась у плаката с изображением аятоллы Хомейни и огляделась. Никого. Чувство, впрочем, никуда не ушло.
Нужный дом – трехэтажный, обветшалый, испещренный пулевыми отверстиями, как и прочие строения в квартале – Кэрри нашла по примете (выцветшей синей двери). Она перешла дорогу, постоянно оглядываясь, не следит ли кто за ней. На втором этаже в окне дома напротив шевельнулась занавеска. Вот дьявол.
«Надеюсь, помощники уже нашли Уарзера или Абу Гъазавана», – думала Кэрри, подходя к дому. Затылок жгло от ощущения, что за ней наблюдают. Открыв дверь, Кэрри вошла в темную прихожую. Пахло жареной рыбой и сигаретным дымом. Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, Кэрри огляделась: справа была деревянная лестница. Не успела она подняться и на три ступеньки, как шеи сзади коснулся холодный металл и мужской голос произнес:
– U’af. – (Стой.)
Кэрри замерла.
– Иди наверх, – велел тот же голос по-арабски.
Пистолет от шеи так и не убрали. Кэрри стала ощупью подниматься по деревянным ступенькам наверх. Араб, шедший позади, постучался в дверь квартиры. Открыл второй араб в форме Сил иракской безопасности: свирепое лицо, орлиный нос, медная кожа. Вход он держал под прицелом карабина «М4». Увидев же Кэрри, он улыбнулся.
– Salaam aleikum.
– Wa ’aleikum es salaam, – пробормотала в ответ Кэрри.
– Я – Али Ибрагим, твой брат. Ты, должно быть, Кэрри? – Он жестом пригласил ее войти. – Давай-давай, у нас много работы, а времени мало, сестренка.
Али представил ее остальным четверым, включая Большого Мохаммеда, того самого, что под дулом пистолета привел Кэрри на явку, и Маленького Мохаммеда – низенького араба с заячьей губой, которую не в силах была скрыть редкая поросль на лице. Он, точно подросток, улыбнулся Кэрри, сидя на кровати и проверяя гранатомет. Остальных двоих звали Эмад и Юнус. Как и Али, все они носили форму иракских безопасников и все принадлежали к племени Абу-Махаль. Али даже приходился Маленькому Мохаммеду кузеном.
– Люди в доме через дорогу следят за улицей, – сообщила Кэрри.
– Знаем, – ответил Али. – Это шиитка, госпожа Фаузи. Она думает, что мы из шиитских «Бригад Бадра», прибыли защищать великого аятоллу аль-Джабани.
– Откуда вы знаете?
– Заметили, как она следит за нами, и скормили ей легенду. Она точно поверила, даже пообещала Эмаду, что будет для нас наблюдать за улицей.
Ну, это-то еще ничего не доказывает.
– Уарзера Зафира не видели? – спросила Кэрри, показывая фото Уарзера на экране мобильника. Она знала, что эти ребята в курсе: их собственное племя – одна из многих ветвей племени Дулаим, к которому принадлежит Уарзер.
– Один раз и то издалека. Маленький Мохаммед вроде заметил его в компании троих людей, в районе Эш-Шафаа. У нас ведь была только его фотография на мобильнике, так что Мохаммед не совсем уверен.
– Мы обнаружили их явку?
Али с товарищами кивнули.
– Боевики ютятся в доме, как и мы, – ответил Али.
– Кто сейчас за ними следит? – спросила Кэрри.
– Один из наших, Исмаил. Он на днях устроился работать в пекарню – на той же улице, где явка боевиков – помогает хозяину. Старик потерял ногу на войне. Исмаил звонит нам с сотового, тайком – прячется за печами.
– Если мы проникнем на явку моджахедов, я Уарзера узнаю, – сказала Кэрри, закусив губу. Ее терзало дурное предчувствие: с Уарзером они расстались плохо, да еще этот теракт, который, по словам Саула, запланировал назавтра Абу Назир. Она опоздала…
Оглядев квартиру, в которой не было никаких личных вещей и в которой, казалось, никто не живет, Кэрри подумала: мы все опоздали.
– Да, верим. Хорошо, что ты приехала.
На самом деле Али, наверное, хотел сказать: мы уже и не ждали, что ты приедешь. Думали, погибнем зазря.
– Простите, что заставила себя ждать, – извинилась Кэрри. – А что за люди, которых видел Маленький Мохаммед.
– Эти-то? – произнес Али, разливая по стаканам чай из металлического чайника. – Они вооружены до зубов: пистолеты, «калаши». В том районе – сплошь шииты, которые приняли эту свору за бойцов «Армии Махди». Узнай кто-нибудь, что они на самом деле сунниты, их бы тут же перебили.
Кэрри попросила карту Кербелы, и Большой Мохаммед разложил на столе схему города, указал, где находится район Эш-Шафаа: рядом с шоссе. Значит, террористы рассчитывают на быстрое перемещение, возможно, даже на побег после теракта. Тут явно поработал Абу Назир.