Игра судьбы
Шрифт:
— Скучать вам долго не придется: примерно через два часа наши соратники начнут собираться.
Дворецкий проводил Вилена в библиотеку. Он сел в кресло и взял первую попавшуюся в руку книгу, даже не посмотрев на ее название. В голове вертелась лишь одна мысль: как подслушать разговор. Выйдя из библиотеки, Вилен хотел повернуть к коридору, где находился кабинет Родера Тэлфора, но вовремя заметил, что возле двери, словно караул, стоит дворецкий. Ничего не оставалось делать как смириться.
Гости стали собираться через полтора часа. Каждые десять минут кто-то заходил во входную дверь. Вскоре
— Господа, — начал говорить Родер, когда все уселись в гостиной. — Хочу вам представить нашего гостя — господина Миста, который приехал к нам со «Свободных островов». Он привез письмо и на словах должен нам рассказать, что передал для нас глава совета — Гиль Готе. Прошу, господин Мист, вам слово.
— Господа, хотелось бы поприветствовать всех, кто принял нашу сторону и сражается вместе с советом «Свободных островов» за нашу независимость… — тут Вилен покачнулся: он заранее принял таблетку и держался из последних сил, чтобы не свалиться тут же. Позже бы у него не получилось это сделать, тем более, о чем говорить, он не имел совершенно никакого понятия.
Тело мужчины напряглось, словно он сдерживал самого себя, искаженное от немыслимой муки лицо побледнело, а по лбу покатился пот. Трясущими руками он расстегнул ворот и, извинившись, поплёлся в ванную комнату, при этом снимая с себя шейный платок. Тело его качало из стороны в сторону, и никто не пытался его остановить: было видно, что это не игра, и ему было действительно очень плохо.
Проходя мимо окна, Вилен быстро оглянулся и несколько раз махнул платком, надеясь, что его заметили — ребята должны были находиться на своих местах с раннего утра. Затем открыл входную дверь, чтобы команда проникла без звука в дом. Зайдя в ванную комнату, он обхватил унитаз и забылся на некоторое время. Его несколько раз выворачивало. Он уже потерял счет времени.
В это время сигнал был получен и господин Хоранс, который лично присутствовал на операции, дал команду приготовиться и тихо двигаться в сторону дома. За считанные минуты дом был окружен. Сам герцог вместе с Гуаром и еще двумя стражниками зашёл через дверь и прямиком направился в сторону гостиной. Дворецкий, который увидел их раньше всех, хотел предупредить хозяина, но Гуар вовремя наслал на него заклинание онемения. Оставив его на попечение одного из своих людей, пошел следом за начальством. Все видели в ожидании Миста, тихо разговаривая между собой.
— Добрый день, господа, — произнес герцог и оглядел всех присутствующих. — Надеюсь, мне не придется представляться. Вижу знакомые лица, наверняка все знают, кто я такой, — он усмехнулся.
Горстка мужчин, которая стояла в недоумении и оглядывала вошедших, только сейчас поняла, что они все попались и присутствие начальника тайного отдела говорит о том, что всем грозит арест и обвинение в заговоре и подготовке государственного переворота. Все зашевелились: кто-то бросился на вошедших, пытаясь проложить себе дорогу на свободу, другие бежали к окну, чтобы сбежать оттуда, но попадали в руки сотрудников отдела. Лишь один человек оставался совершенно безучастным ко всему: он как сел в кресло, так больше с него и не поднимался. Это был Родер Тэлфор. Когда вся беготня закончилась, он поднял голову на герцога и задал лишь один вопрос.
— Кто сдал?
— Вы сами себя сдали, — ответил господин Хоранс. — Раз занимаетесь общим делом, надо избегать держать в любовницах жен ваших соратников по борьбе.
Герцог рассмеялся.
— Ревность и поруганная честь способны иногда приводить в чувство и пересмотреть взгляды, что и произошло с господином Барном.
Дверь в ванную комнату была выломлена. Вилен валялся уже без сил, а рвота так и не проходила.
— Сейчас, друг, целитель здесь, он поможет тебе прийти в себя, — услышал он голос Гуара.
Когда целитель удалил из его организма весь яд, слабый от перенесённого отравления, но счастливый, Вилен лежал на диване в рабочем кабинете в своем отделе. Ему рассказали, что произошло, пока он лежал в ванной комнате. Никто, кстати, не догадался, что именно он предал всех и открыл дверь своим людям. Вилен лежал и при этом глупо улыбался: какое было счастье, что нигде ничего не болит. Он уже стал приходить в себя, и ребята собирались увезти его отдыхать домой.
Глава 22
Вилен, отлежавшись дома три дня, вышел на работу. Последствий отравления не наблюдалось, поэтому чувствовал он себя намного лучше. На небольшое головокружение мужчина не обращал внимания. В это время в отделе велась полномасштабная работа по выявлению контактов аристократов с мятежниками. Все это проходило на более высоком уровне и этим вопросом занимался непосредственно герцог Тревин тер Хоранс со своими ребятами. На плечи же отдела Гуара легла обычная для них работа с ворами, убийцами и мошенниками.
Вызов на выезд прозвучал тогда, когда ребята хотели сходить в ближайшую закусочную и пообедать. В кабинет заскочил один из дежурных стражников.
— Ребята, на Первой набережной обнаружен труп мужчины. Рыбаки после четырех дождливых дней приехали на работу, чтобы наловить рыбы для продажи. Один из них оказался наполовину оборотнем, почувствовав неприятный запах, он сказал напарнику: «Здесь пахнет смертью». И по запаху пошел осматривать местность. Из-под груды камней торчала рука. Один из них остался на месте, а второй побежал на Главную улицу, где каждые пятнадцать-двадцать минут проходит стража. Им и сообщили, — сделал первичный доклад стражник.
Вся группа ребят переместилась к крайнему дому на этой улице. Вдалеке были видны люди в фирменной одежде стражников. Туда они и направились. Нагой труп молодого мужчины, лежавший под камнями не один день, был похож на боксерскую грушу: по всему телу оказались видны синяки и кровоподтеки, которые он получил при жизни. Видимо, кто-то отыгрался на нем то ли за обиду, то ли по пьяни. Оставалось выяснить: это было сделано воздушной магией или же его избивали руками и ногами.
Целитель, который переместился на место преступления немного позже, благодаря магии обвязал запястье мужчины травой. Вилен, увидев это, сильно растерялся. В его практике это был первый случай, когда с телом поступили таким образом.