Игра в безумие (сборник)
Шрифт:
Первого серьезного подозреваемого в грабеже и убийствах привел Роджер Хэвиленд. Им был молодой мужчина по имени Сиксто Фангец, пуэрториканец, который жил в городе уже больше двух лет. Сиксто было двадцать лет, и до недавнего времени он был членом уличного ганга "То-риадо". Теперь он в банду уже не входил, ушел на покой, или предпочел женитьбу на Анджелите. Анджеяита была беременна.
Сиксто якобы вздул одну шлюху и утащил у неё из сумочки тридцать два доллара. Она была одной
В обычной обстановке, несмотря на обвинения девицы по адресу Сиксто Фангеца, Хэвиленд предпочел бы за небольшую сумму забыть обо всем. Было общеизвестно, что нужное слово и нужная сумма легко заставляют забыть о такой ерунде, как мордобой.
Но по стечению обстоятельств газеты как раз сосредоточили все внимание на похоронах Дженни Пейдж - похоронах, отложенных из-за обстоятельного вскрытия, проходившего как раз в то утро, когда привели Сиксто. Газеты требовали от полиции сделать что-нибудь с грабителем-насильником, и именно этим, очевидно, объяснялось рвение Хэвиленда.
Встряхнув пораженного и перепуганного Сиксто, он рявкнул на него:
– За мной!
– и втолкнул его в комнату, невинно именовавшуюся "Следственное помещение". Войдя внутрь, Хэвиленд запер дверь, хладнокровно закурил сигарету. Сиксто наблюдал за ним. Хэвиленд был здоровенным лбом, у которого, по его словам, и немой бы заговорил. Однажды он вмешался в уличную драку, и ему тут же сломали руку в четырех местах. Кости с первого раза срослись неудачно, и их пришлось ломать снова, так что поправка шла долго и мучительно, и у Хэвиленда появилась уйма времени для размышлений. И он создал собственную философию.
Сиксто понятия не имел о мыслительном процессе, который привел Хэвиленда к созданию его жизненного кредо. Он только знал, что из всех полицейских в округе Хэвиленда больше всех боялись и ненавидели. С интересом глядя на него, он заметил мелкие капельки пота, поблескивавшие у того над тонкой верхней губой, причем старался не терять из вида его руки.
– Ну что, наделал дел, Сиксто?
– спросил Хэвиленд. Сиксто кивнул и что-то буркнул. Облизнул губы.
– Ну, так почему ты избил и ограбил Кармен, а?
– спросил Хэвиленд. Склонился над столом и небрежно выпустил дым. Щуплый Сиксто, хрупкий, как птичка, вытер костлявые руки о колючие твидовые штаны. Кармен - это та самая проститутка, которую он вздул. Знал, что она время от времени трахается с копами, но не знал, входит ли в их число Хэвиленд. Поэтому молчал, лихорадочно пытаясь сориентироваться в ситуации.
– Ну так что?
– спросил Хэвиленд милым, необычно мягким голосом. Почему ты избил и ограбил такую милую девушку?
Сиксто продолжал молчать.
– Порезвиться захотелось, а, Сиксто?
– Я женат, - сдержанно ответил Сиксто.
– Хотел её немного потрахать, а?
– Нет, я женат. С шлюхами не вожусь, - сказал Сиксто.
– Тогда что ты делал с Кармен?
– Она была мне кое-что должна, - ответил Сиксто.
– Я только хотел забрать долг.
– Ага, так ты ссужал её деньгами.
– Си.
– Сколько?
– Где-то сорок долларов.
И значит, ты пришел к ней и захотел их забрать, так?
– Си. Это были мои деньги. Я их одолжил месяца три или четыре назад.
– А зачем они ей понадобились?
– Черт, она же наркоманка. Вы что, не знаете?
– Что-то я слышал, - сказал Хэвиленд, мило улыбаясь.
– Ей нужна была доза, и она пришла попросить тебя о помоши, я прав, Сиксто?
– Она не приходила ко мне. Я себе сидел в баре, и она сказала, что у неё ломка, и я дал ей четыре десятки. И все. Ну и пошел за ними, а она начала мне морочить голову.
– Чем именно?
– Говорила, что дела идут плохо, клиентов в центре мало и тому подобное. А я ей сказал, что её дела меня не волнуют, и мои четыре червонца пусть гонит назад. Я женат. Мы ждем ребенка. Не могу разбрасываться деньгами всяким шлюхам.
– Ты где-нибудь работаешь, Сиксто?
– Си. В центре, в ресторане.
– А зачем тебе эти сорок долларов так срочно?
– Я же вам сказал. Моя жена на сносях. И надо платить доктору.
– Так почему ты ударил Кармен?
– Я ей объяснил, что никакая шлюха не будет дурить мне голову. Сказал ей, пусть гонит денежки назад. А она вдруг взяла и заявила, что моя Анджелита тоже шлюха. Господи, ведь она моя жена! Моя Анджелита чиста, как Дева Мария! Ну я ей и врезал! И все.
– А потом вытряхнул её сумочку, да?
– Я искал только свои деньги.
– И взял тридцать два бакса, да?
– Си. За ней осталось ещё восемь.
Хэвиленд понимающе кивнул. Потом придвинул пепельницу. Несколькими короткими резкими движениями загасил сигарету. Взглянул на Сиксто и ангельски улыбнулся. Потом глубоко вздохнул, расправив могучие плечи.
– Ну, а теперь я хочу слышать правду, Сиксто, - мягко сказал он.
– Но это правда, - ответил Сиксто, - все так и было.
– А как насчет других девиц, которых ты ограбил?
Сиксто, не моргнув, уставился на Хэвиленда. Казалось, что он онемел. Потом с трудом выдавил из себя:
– Что?
– А как насчет остальных девиц, со всего города? Как было с ними, Сиксто?
– Как?
– снова спросил Сиксто.
Хэвиленд непринужденно встал из-за стола и сделал три шага в сторону Сиксто. Все ещё улыбаясь, сжал пальцы в кулак и дал Сиксто по зубам.
Сиксто вытаращил глаза и закачался. Уткнувшись в стену, непроизвольно тыльной стороной ладони вытер лицо. На пальцах остались кровавые пятна Он заморгал и взглянул на Хэвиленда.
– Почему вы меня ударили?
– спросил он.
– А как насчет остальных девиц, Сиксто?
– спросил Хэвиленд, снова приближаясь к нему.
– Каких девиц, каких?! Господи Иисусе, что вам в голову пришло? Я врезал этой шлюхе, потому что...
Хэвиленд ударил его ладонью наотмашь, потом по другой щеке, потом снова наотмашь и снова тыльной стороной ладони, так что голова Сиксто подпрыгивала, как у тряпичной куклы. Сиксто попытался закрыть лицо, но Хэвиленд ударил его в живот. От боли Сиксто сложился пополам.