Шрифт:
Л. Гурский
Игра в гестапо
Роман
часть 2
Игра в гестапо
Скромный фармацевт Дмитрий Олегович Курочкин - убежденный домосед, потому что знает о своей клинической невезучести: стоит ему выйти из дому, как он обязательно впутается случайно то в кровавую "разборку" из-за безобидного на первый взгляд чемоданчика, то в нелепую историю с похищенными драгоценностями, то в кошмарное покушение на заезжую знаменитость... Роман состоит из трех повестей - "Яблоко раздора", "Игра в гестапо" и "Мертвый индеец", - объединенных одним главным героем.
Автор считает своим долгом предупредить: все события, описанные в романе, вымышлены. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а
1
Если бы у Дмитрия Олеговича Курочкина были сейчас под рукой календарь и шариковая ручка, он бы непременно обвел аккуратным кружочком сегодняшнее число и постановил ежегодно отмечать этот день как праздник домашнего масштаба.
Сегодня, наконец-то, заработал термостат.
Почти два года эта громоздкая рухлядь, принесенная Курочкиным домой с институтской свалки, пугалась под ногами у Дмитрия Олеговича и таким образом напоминала о себе, требуя внимания и ремонта. Когда же Курочкину удавалось исхитриться и за весь день работы в своей минилаборатории ни разу не удариться коленом о серебристый бок термостата, гордый прибор обижался, распахивал дверцу даже после легкого прикосновения и позволял наваленным внутри образцам с шумом и треском сыпаться на пол. Дмитрий Олегович сам бы с удовольствием привел термостат в рабочее состояние, однако его небольших знаний по электрической части не хватало для такой деликатной работы. Обращаться же за помощью к институтскому умельцу Макаренко Курочкин долгое время не осмеливался. То есть, когда дело касалось институтского оборудования, Дмитрий Олегович мог давать Макаренко кое-какие поручения в пределах квартального плана, но вот просить умельца просто так повозиться с прибором, установленным дома, Курочкин полагал неэтичным. "После долгих колебаний и прикидок Курочкин решил прибегнуть к посредничеству бутылки водки "Astafjeff", которой он и подкрепил свою просьбу. "Обижаешь, Олегыч, - пробурчал умелец Макаренко.
– Я бы и так взялся, что за дела..." Впрочем, бутылку он взял, пообещав выпить за здоровье Курочкина, и действительно за пару часов вернул термостат к жизни. "Но поосторожнее, - предупредил он напоследок.
– Хлам он и есть хлам, сколько его ни латай. Включенным пока подолгу не держи. А лучше сегодня вообще не включай. Я тут подсоединил напрямую, без заземления. Вырубится - оставишь без электричества весь дом... Завтра я приду и доделаю".
Дмитрий Олегович проводил Макаренко, вернулся в свой чуланчик и с умилением оглядел стоящий на столе прибор. Терпеть до завтра не было сил. На асбестовом блюдечке уже давно дожидалась горка таблеток кофейного цвета: пресловутый энкарнил, расхваленный до небес антидепрессант. Реклама называла препарат абсолютно безвредным и очень эффективным, однако производители чудо-средства крайне невнятно сообщали об ингредиентах, якобы не желая разглашать "ноу-хау". Намекалось лишь на экстракты неких целебных трав, произрастающих в малонаселенных районах Южной Америки. Подобные географические координаты сами по себе внушали Дмитрию Олеговичу серьезное беспокойство. Южная Америка и так славилась миленькими растениями, способными превратить унылого меланхолика в довольного жизнью бодрячка. Растениями вроде коки.
Курочкин включил термостат, услышал тихое гудение и огладил круглый металлический бок прибора. После небольшого получасового прогрева горка
таблеток превратится в кофейного цвета субстанцию, пригодную для любых химических тестов. Тогда-то и станет ясно, какого рода травку отыскали изготовители энкарнила...
После некоторых колебаний Дмитрий Олегович отделил от горки одну таблетку, понюхал, осторожно лизнул. В обязанности Курочкина не входила органолептическая проверка, но, будучи человеком дотошным, он не мог ограничиться только тестами. Собственные ощущения - нередко самый лучший индикатор. Фальсифицированный метиовит Курочкин, к примеру, вычислил по отрыжке, а сухость во рту после приема капсулы бифуркала подтвердила Дмитрию Олеговичу, что фирменный знак "Хиноина" на упаковке - не более чем маскировка для каких-то совершенно "левых" цеховиков, откуда-нибудь из Тирасполя. Конечно, у органолептики были свои издержки, но и Курочкин никогда не лез на рожон, употребляя лишь разумные дозы. Он был все-таки фармацевтом-исследователем, а не фанатиком, готовым наглотаться сомнительной дряни ради торжества истины... По крайней мере, Дмитрий Олегович старательно убеждал себя в этом, держа на ладони очередную таблетку, капсулу или пилюлю. А-а, была не была! Пора лично убедиться в словах рекламы насчет "заряда утренней бодрости и хорошего настроения". По правде говоря, настроение после починки термостата и так было неплохим, но не портить же его специально для чистоты эксперимента?
Курочкин еще раз лизнул таблетку энкарнила и проглотил. Прислушался к своим ощущениям: пока без перемен. "Ну и ладно, - подумал Дмитрий Олегович.
– Займемся термостатом, самое время". Он поместил асбестовое блюдце внутрь камеры и включил регулятор температуры. Процесс сразу пошел. Столбик ртути внутри термометра резко двинулся вверх и очень скоро притормозил у отметки в двести
градусов Цельсия. Курочкин глянул в иллюминатор прибора, однако жаропрочное стекло оказалось настолько поцарапано, что рассмотреть происходящее внутри было невозможно. Вообще-то Дмитрий Олегович и так представлял, как все должно выглядеть. Светло-коричневые таблетки тают, оплывают, кофейными лужицами растекаются по блюдечку. Затем лужицы чуть подсохнут, и полученный в итоге сухой остаток...
– Дми-и-и-трий!
Как всегда, зов жены застал его врасплох и прямо во время серьезного опыта, но сейчас у Курочкина так было легко на душе, что он был ничуть не раздосадован. Зовут - значит, надо идти. Жена - верная подруга, хранительница очага, главный экономист семьи. Раз она желает его видеть, надо бежать, мчаться, лететь...
– Иду-у-у!
– прокричал он, вскакивая. Зеленоватая реторта, задетая локтем, слетела со стола и мелодично дзынькнула об пол. "А-а, плевать!
– беспечно подумал Дмитрий Олегович и даже не удосужился поглядеть вниз на осколки.
– Реторт много, а жена одна!" Последняя мысль его необыкновенно развеселила, и он так и влетел с улыбкой в ванную комнату, где жена в своем замечательном цветастом халате стояла, уперев руки в боки, и заглядывала в ванну.
– Я тут!
– радостно пропел Курочкин.
– Я тебе нужен, солнышко?
– Нужен, - не поворачиваясь, сказала жена.
– Видишь же, засорилось...
– В голосе ее прозвучало недовольство ванной, за компанию и Курочкиным. Дмитрия Олеговича это нисколько не смутило.
– Будем вычерпывать?
– деятельно предложил он.
– Сейчас я сбегаю за ковшиком...
Тут только жена обернулась и с подозрением уставилась на Курочкина. Раньше она никогда не замечала в нем готовности исполнять домашнюю работу. Признаться, раньше Курочкин и сам подобного за собой не замечал. Но чего только не бывает в это прекрасное воскресное утро! "Нас утро встречает прохладой, нас пеньем встречает река". Трам-пампам!
– Чего это ты такой веселый?
– подозрительно спросила жена.
– Так ведь воскресенье, - находчиво ответил Дмитрий Олегович. Он еще хотел сообщить супруге приятную новость про термостат, но постеснялся отвлекать ее от раздумий о засорившейся ванне.
– Ты что, выпил?
– Валентина на всякий случай обнюхала супруга и, как видно, не нашла ничего предосудительного. Курочкин не принадлежал к числу пьющих мужей, и Валентина вынуждена была это признать как факт.
– Ни-ни!
– еще шире заулыбался Дмитрий Олегович.
– Пить - здоровью вредить! Минздрав предупреждает... Значит, я слетаю на кухню за ковшиком? Или лучше вначале вантузом попробовать?
Валентина сурово покачала головой.
– А что же делать?
– не отставал Курочкин.
– Ты только прикажи, и я не струшу...
– Что делать?
– строго переспросила Валентина.
– Идти в подвал, звать сантехника дядю Володю. Найти его и прямо за руку привести. Марш-марш!
Отдав распоряжение, супруга пристально посмотрела в глаза Курочкина, надеясь найти в них следы недовольства. В другое время Дмитрий Олегович, пожалуй, и в самом деле немножко поныл, что у негоде - очередной важнейший опыт, который нельзя ни на минуту оставить без присмотра... В другое время - да, но только не в это восхитительное воскресенье.