Игра в гестапо
Шрифт:
Прекрасная блондинка от неожиданности громко взвизгнула. Миниатюрный автомат забился в ее руке, послав длинную очередь куда-то в глубь фетисовских апартаментов. Первые пули достались парадному портрету допотопного джентльмена, похожего на Мартина. Последние – самому ошарашенному господину Мартину, и он даже не успел сообразить, что погибает из-за шуточки богини невезения. Очередь почти в упор отшвырнула невезучего Фетисова в его удобное кресло, которое ласково приняло хозяина кабинета в свои кожаные объятия.
Комнату вновь наполнила пороховая гарь.
– Мартин-то, кажется, спекся, – без особого сожаления сказал джинсовый атлет Седло. – Поаккуратнее, Надь, с оружием. Это узи, а не охотничья берданка.
Прекрасная Надежда виновато потупилась:
– Не рассчитала, Майкл. Спуск очень легкий, и я не думала совсем… – Смерть Фетисова, судя по всему, не очень ее взволновала. Несчастный случай на вредном производстве, только и всего.
Джинсовый Седельников озабоченно посмотрел на часы.
– Пора сваливать отсюда, – заявил он. – Мы и так здесь нашумели, надымили кругом…
– Пора, – согласилась с ним блондинка. – Только пусть сперва наш ангельчик скажет, где доллары. Раз Мартин скончался, деньги по праву наши.
Седло мигом наставил на Дмитрия Олеговича свой тупорылый пистолет.
– Где кэш? – спросил он. – Считаю до трех… Как тебя там, Курочкин, что ли? На счет три будешь не Курочкин, а цыпленок жареный… Где капуста?
– Какой ты грубый, Седло, – недовольно сказала блондинка. – Ми-и-лый Дима, – с придыханием протянула она. – Не упрямьтесь, скажите, где наши с вами зелененькие?…
Дмитрий Олегович сразу вспомнил, как таким точно голосом разговаривала с ним коварная блондинка, истекая клюквенным соком.
– Вы поступили гнусно, – с горечью произнес он. – Все было подстроено – и погоня, и стрельба…
– Дурашка, – засмеялась вероломная (но все равно прекрасная) Надежда. – Вы все-таки лох первостатейный, Дима. Умирать – это моя бывшая профессия. На «Мосфильме» я умирала раз сто за сущие копейки, пока мой дорогой Майкл не взял меня к себе в «Мементо» секретарем… Ну-ка, Дима, не надо кукситься. Я ведь жива, разве плохо? Ответьте-ка мне побыстрее, где чемоданчик? Видите, дядя Майкл с пушкой уже сердится. Возьмет да и выстрелит, а?
Седло и в самом деле уже нетерпеливо поигрывал пистолетом, поглядывая на Курочкина. Он уже успел допить свое пиво и смял жестянку гармошкой.
– Одного я не понимаю, – сказал Дмитрий Олегович, стараясь не смотреть на пистолет. – Если вам так нужны были эти деньги, почему же вы их не забрали сразу? Я ведь с самого начала вам их отдавал!
– Мой начальник – человек азартный, – с готовностью объяснила блондинка. – Я же вам еще тогда намекала, только вы не поняли. Очень ему хотелось докопаться, кто и зачем вас послал и куда вы побежите в случае чего. Он уж давно грешил на покойника, на Фетисова. Когда я поняла, что так вас не раскусить, мне и пришлось немножко погибнуть… Ну же, Буратинка, где вы спрятали пять золотых?
Курочкин не ответил, надеясь чуть-чуть потянуть время. Не может быть, чтобы выстрелы не услышал хоть кто-нибудь на улице. А улица, как верно заметил ныне покойный Мартин, полна неожиданностей.
Господин Седло еще более нетерпеливо бросил взгляд на часы.
– По-моему, мы теряем время, – произнес он. – Лох есть лох. Он нам будет сейчас играть в Зою Космодемьянскую, но правды не скажет. Пока кончать с ним и уматывать. Кроме как в камере хранения на Павелецком он нигде не мог бы дипломат оставить. Там всего сейчас штук двести исправных боксов. За полкуска они нам откроют любую ячейку, на выбор…
Блондинка развела руками.
– Прощайте, Дима, – улыбнулась она. – Знаете, вы были очень забавный. И весь такой порядочный. Такие долго не живут, имейте в виду. Жаль, что у вас не будет времени исправиться, я бы поучила вас жить…
– Вредная ты, Надька, – нравоучительно заметил Седло, поднимая пистолет. – Просто змея подколодная. Человеку на тот свет, а ты ему душу травишь.
– Вовсе я не вредная, – обиженно ответила блондинка. – Я ему, можно сказать, вместо священника. Он заслужил самое…
Прощальную блондинкину тираду прервал какой-то шум из приемной. Там в очередной раз что-то со звоном упало, послушались уже знакомые щелчки и приглушенные вопли.
– Они там что, напились? – сердито начал Седло. – Я же им велел – потише!…
Он повернулся лицом к дверям в кабинет, которые, как по волшебству, сами распахнулись перед ним и ощетинились стволами.
– Только пошевелись, Седло, – сказали в дверях. – Только двинься хоть на миллиметр. Я просто мечтаю сделать в тебе дырку.
Господин Седельников застыл на месте, повинуясь приказу.
– Легок на помине, полковник, – с отвращением проговорил он. – Хорошо, сдаюсь, ты сегодня главнее.
– Я всегда буду главнее тебя, Седло, – почти добродушно осадил директора фирмы «Мементо» толстяк в милицейском мундире. – Потому что я – закон, а ты – бандит. Значит, победа будет за мной…
Из-за плеча толстого полковника между тем выглядывала не победа, а очень знакомый тип в штатском. Курочкин мог поклясться, что сегодня он уже этого человека где-то видел – только тогда тип был в форме… Ну, конечно же! За полковничьей спиной аккуратно маячил тот самый постовой с Павелецкой площади, который еще не так давно караулил запертый подземный переход через дорогу и ловил нарушителей. Лжепостовой по глазам Курочкина догадался, что тот его узнал, и еле заметно ему кивнул: мол, работа у нас такая, привыкай.
– Попрошу без оскорблений, – скривился Седло. – Бандит я или честный человек – доказывать не тебе, полкаш, а суду. Самому гуманному суду в мире, между прочим. И на нашу фирму у тебя, Аникеев, ничего нет и быть не может…
– Да на кой мне сдалась твоя фирма? – усмехнулся милицейский полковник Аникеев. – Я тебя и без фирмы подловил на таком букете! У тебя там в приемной двое с тяжкими телесными повреждениями, правильно? И здесь три тепленьких трупа… – Полковник окинул взором поле брани. Валяющийся на полу экс-конвоир Курочкина уже окончательно пришел в себя, однако предпочел пока лишь слабо агукнуть. Ровно настолько, чтобы его не приняли за труп.