Игра в обольщение
Шрифт:
Вдруг все тело Кэмерона стало неподвижным. Поцелуй замер у нее на губах, а руки застыли на спине.
Эйнсли, все еще пребывающая в темном безумии страсти, не могла понять, что случилось. Спиной она почувствовала поток холодного воздуха, услышала стук лап по голому полу и поняла, что кто-то открыл дверь.
— Дэниел, — холодно проговорил Кэмерон, — повернись и выйди.
— Да ни за что на свете. — Дэниел появился в комнате в сопровождении Макнаба и охотничьей собаки по кличке Руби. Собаки кругами бегали вокруг Дэниела, разбрасывая бумаги, которые Эйнсли так тщательно раскладывала. — Я пришел спасти
Открытое лицо мальчишки, который смотрел на Эйнсли глазами отца, сразу вернуло ее к реальности.
Она чуть было не поддалась обольщению Кэмерона. В очередной раз. Но Эйнсли Дуглас не может позволить себе удовольствия такого рода. Она не утонченная леди, любовница для аристократов, которая ездит на континент, чтобы выступать в роли хозяйки в парижских гостиных, и которую обхаживают распущенные джентльмены, подобные лорду Кэмерону Маккензи. Эйнсли — простая дама на побегушках. Королева доверяет ей решать внутренние проблемы, знатные соседи просят помочь со светскими раутами. Ее жизнь зависит от других людей. Такие экзотические мужчины, как лорд Кэмерон, не для Эйнсли. Эта мечта всего лишь пыль.
Кэмерон убрал руку с ее спины, выпрямился в полный рост и, сделав шаг, заслонил собой Эйнсли.
— Дэниел, — в его голосе звучала досада, но Эйнсли знала, что Кэмерон держит себя в крепкой узде, — подожди миссис Дуглас в коридоре.
Дэниел взял газету из стопки и с размаху плюхнулся в кресло, даже килт всколыхнулся вокруг худых коленей.
— Я говорил тебе, отец, она леди. Но не исключаю возможности, что ты очаруешь ее, как только я отвернусь.
Абсурдность всего происходящего помогла Эйнсли справиться с собой. Она вышла из-за спины Кэмерона и спасла свою кружевную шаль из пасти Руби.
— Не волнуйся, Дэниел, мне бы и в голову не пришло позволить ему очаровать себя. — Эйнсли накинула на плечи немного влажную от собачьей слюны шаль, прикрыв обнаженную спину. — Скажи Изабелле, я немедленно иду к ней.
— Я иду с вами, — вскочил Дэниел, отбросив газету.
Уходя следом за ним, она оглянулась. Кэмерон неподвижно стоял у камина в распахнутой рубашке, открывавшей его загорелую шею. Впервые Эйнсли увидела в его глазах нечто откровенное. Это был не гнев, не разочарование и не застарелая боль, а страстное желание необычайной силы.
Дэниел резко захлопнул дверь.
— Давайте я застегну застежку у вас на спине.
— Что? — Эйнсли остановилась на лестнице, а Дэниел перепрыгнул на две ступеньки ниже. Собаки помчались вниз, а потом снова заспешили наверх — посмотреть, что задержало людей.
— Если кто-нибудь увидит вас в таком виде, начнутся разговоры, — пояснил Дэниел. — Особенно после того, как вы так внезапно исчезли.
Она совсем забыла о расстегнутых крючках на спине, скрытых под шалью, а Дэниел прав: беготня с расстегнутым лифом заставит самого последнего глупца понять; что она замышляла. Подавив вздох, Эйнсли опустила шаль и повернулась к Дэниелу спиной. Стоя на две ступеньки ниже и поэтому оказавшись одного роста с ней, он быстро застегнул крючки. Его мастерство подсказало Эйнсли, что в свои шестнадцать лет он уже имеет опыт обращения с женскими платьями. Яблоко от яблони недалеко падает,
— Откуда тебе известно, что я была в кабинете твоего отца? — поинтересовалась она, когда Дэниел разделался с застежкой.
— Я видел, как вы вошли в дом вместе с ним. Я всегда присматриваю за отцом. Не волнуйтесь, я убедился, что больше никто не заметил.
Эйнсли повернулась и наткнулась на изучающий взгляд Дэниела. У него были глаза Маккензи, только немного темнее, заостренное, с тонкими чертами лицо. Дэниел обладал удивительной проницательностью, он видел людей насквозь и любил наблюдать за ними. Тогда как Йен Маккензи не выносил прямых взглядов, Дэниел Маккензи мог до неприличия долго сверлить кого-нибудь глазами.
— Вам нравится мой отец? — спокойно, без всякой враждебности в голосе спросил Дэниел. Он просто хотел знать.
— Я едва знакома с твоим отцом.
— Вы почти позволили ему добиться вас. Я надеюсь, что он вам немного нравится.
— Ну если ты так думаешь — да.
— Именно так я и думаю. Понимаете, вы мне нравитесь, и я знаю, что отцу вы нравитесь тоже. Но я не хочу, чтобы он играл с вами, а потом месяц спустя бросил вас, откупившись симпатичным подарком. Сегодня вечером я сказал ему, что вы нравитесь мне самому, и вы наверняка заметили, как он рассердился, когда велел мне выйти из комнаты, — ухмыльнулся Дэниел. — Я ввязался с ним в спор, только чтобы понять, нравитесь ли вы ему. Думаю, нравитесь.
— Тебе вообще не следовало говорить это, Дэниел. Он, наверное, поверил тебе.
— Нет, отец не слишком обращает внимание на то, что я говорю. — Дэниел сложил руки на груди. — Но, скажем так, я не хочу, чтобы он сбивал вас с пути.
— На этот счет, мой мальчик, тебе не стоит волноваться, — поправила шаль Эйнсли. — Я не наивная девочка, да и не принадлежу к тому типу женщин, которых предпочитает твой отец.
— Да, но я считаю, что вы та женщина, которая ему нужна.
Эйнсли медленно выдохнула. Ее тело до сих пор ликовало от прикосновений Кэмерона, и ей было довольно трудно сосредоточиться на тех словах, что говорил сейчас его сын.
— Выброси это из своей головы, — сказала Эйнсли. — Я возвращаюсь в Балморал к королеве. И скорее всего, долго не увижу твоего отца.
«И разве это не досадно?» — подумала она.
— Миссис Дуглас, вы должны попытаться пробудить чувства отца, — с нескрываемым разочарованием в глазах сказал Дэниел.
— Нет. А сейчас мне необходимо надеть бальное платье и идти исполнять роль хозяйки вместе с твоими тетками.
Она представила себя в ярких шелках, с бриллиантами на груди, танцующей вальс за вальсом в роскошном бальном зале. Ее партнером будет Кэмерон, крупный мужчина, который двигается с отменной грацией.
Дэниел замолчал, но его сердитый вид был красноречивее слов. Наконец он повернулся и бросился вверх по лестнице, собаки неслись следом.
Виски не охладило его пыл. Кэмерон попытался успокоиться, поддевая ногами стопки газет и разбрасывая их в разные стороны. Но это тоже не помогало.
Он ворвался в спальню, застегнул рубашку и надел другой пиджак, не обременяя себя завязыванием шейного платка. Он никогда не умел прилично завязывать эту штуку. Для этого в его жизни существуют женщины и камердинеры.