Игра в «Потрошителя»
Шрифт:
— Боб, это Блейк. Ты можешь сейчас приехать ко мне? Дело срочное.
— Что-то случилось с Амандой? С Индианой? — заорал инспектор, спрыгивая с кровати.
— Нет, но дело серьезное.
— Еду.
Блейк Джексон, далеко не паникер, наверняка имел вескую причину для такого звонка. За две минуты Боб Мартин плеснул воды в лицо, натянул на себя первое, что попалось под руку, и побежал к машине, даже не попрощавшись с Карлой, которая так и осталась стоять на кухне, голая, с двумя чашками кофе в руках.
Прибыв в Потреро-Хилл, он обнаружил розовый грузовичок «Атомных Золушек», припаркованный у дверей бывшего тестя, а его самого —
Число атомных золушек возросло в последние годы, они обслуживали в городе немало кварталов, и клиенты заранее записывались, чтобы заполучить их. Как правило, золушки приходили раз в неделю, по двое или по трое, и брались за дело с таким рвением, что через пару часов в доме не оставалось ни пылинки. То же самое проделывали они в квартире судьи Рэйчел Розен на Чёрч-стрит, пока в пятницу утром не обнаружили ее висящей на вентиляторе.
Алисия и Ноэми объяснили инспектору, что Рэйчел Розен находила столько предлогов, чтобы задерживать оплату, что они, устав сражаться с ней каждый месяц, решили прервать обслуживание. Этим утром они отправились к судье забрать чеки за январь и февраль и предупредить, что больше золушки приходить не будут. Сестры явились в семь, портье еще не было: его рабочий день начинался в восемь; но они знали код входной двери и имели при себе ключи от квартиры клиентки. Там было темно и холодно, отопление выключено; девушки удивились, почему так тихо: обычно Розен вставала рано и в этот час пила чай и смотрела новости, включив телевизор на полную громкость, в спортивном костюме и тапочках, готовая выйти на прогулку в парк Долорес. Маршрут ее не менялся: с Чёрч-стрит на пешеходный мостик, потом полчаса быстрой ходьбы по парку, потом остановка у булочной на углу улиц Тартайн и восемнадцатой, где она покупала пару пончиков, а после возвращалась домой, принимала душ, одевалась и отправлялась в суд. Девушки обежали гостиную, кабинет, столовую и кухню, громко окликая хозяйку; наконец постучались в закрытую дверь ее спальни и, не получив ответа, рискнули войти.
— Она свисала с потолка, — прошептала Алисия, будто боясь, что ее подслушают.
— Покончила с собой? — осведомился инспектор.
— Мы сперва тоже так подумали, подошли посмотреть, вдруг она жива и можно ее снять, но, сдается, ее убили, ведь никто не заклеивает себе рот скотчем перед тем, как покончить с собой, правда? Тогда мы перепугались, и Алисия сказала — пошли скорей отсюда. Мы вспомнили насчет отпечатков пальцев и протерли двери,
— Загрязнили место преступления! — вскричал инспектор.
— Ничего мы не загрязнили. Все протерли влажными салфетками. Знаете, такие одноразовые, дезинфицирующие, они у нас всегда с собой.
— Из грузовичка позвонили маме, — продолжила сестра, показывая на Элсу: та молча плакала, сгорбившись на стуле, вцепившись в руку Блейка.
— А я им сказала — пусть срочно едут к мистеру Джексону. Что еще им оставалось делать? — всхлипнула Элса.
— Позвонить по девять-один-один, например, — подсказал Боб Мартин.
— Девочки не хотят неприятностей со службой иммиграции, Боб. У них есть разрешение на работу, но большинство персонала у них трудится без оформления, — пояснил Блейк.
— Если они — легальные иммигранты, им нечего бояться.
— Это ты так думаешь, не побывав в шкуре приезжего, который говорит с латиноамериканским акцентом, — возразил бывший тесть. — Рэйчел Розен никому не доверяла. К ней никто не ходил, даже у сына не было ключей, только у Алисии и Ноэми, которые раз в неделю привозили уборщиц. Их и заподозрят в первую очередь.
— У хозяйки никогда ничего не пропадало, поэтому в конце концов она нам дала ключи. Сначала оставалась дома, надзирала за женщинами, считала столовые приборы, белье, которое шло в стирку, но потом успокоилась, — пояснила Алисия.
— Я все равно не понимаю, почему бы не позвонить в полицию, — повторил Боб Мартин и взялся за мобильник.
— Боб, погоди! — остановил его Блейк.
— Мы много лет работаем в этой стране, мы — честные люди! Вы знаете нас; представьте, что нас обвинят в смерти этой женщины! — рыдала Элса Домингес.
— Все мигом разъяснится, Элса, не бойтесь, — заверил ее Боб Мартин.
— Она волнуется из-за Уго, младшего сына, — вмешался Блейк. — Как ты знаешь, у парня были проблемы с законом, ты пару раз выручал его, помнишь? Он сидел в тюрьме за драки и кражу. Уго мог заполучить ключ от этой квартиры.
— Как это? — спросил инспектор.
— Брат живет со мной, — заговорила Ноэми. — Ключи от всех квартир, в которых мы убираем, висят в моей комнате, на гвоздиках, на каждом — имя клиента. У Уго ветер в голове, он вечно ввязывается в неприятности, но на самом деле и мухи не обидит.
— Твой брат мог пойти в квартиру Розен, чтобы ее обокрасть… — предположил инспектор.
— И ты думаешь, что он взял и повесил эту женщину? Бога ради, Боб! Помоги нам, не дай впутать мальчика! — молил его Блейк.
— Это невозможно. Нам придется допросить всех, кто был в контакте с жертвой, и имя Уго всплывет в ходе расследования. Попробую дать ему пару дней, — сказал инспектор. — Сейчас я поеду в офис. Через десять минут сделайте короткий звонок из автомата и сообщите о случившемся. Не обязательно называть имя, просто дайте адрес этой Розен.
Инспектор остановился на бензоколонке, чтобы заправиться, и, как он и ожидал, голос Петры Хорр раздался из мобильника, сообщая о трупе на Чёрч-стрит. Мартин направился туда, а его ассистентка с военной четкостью выкладывала основные данные о жертве. Рэйчел Розен, родилась в 1948 году, окончила университет в Хастингсе, работала в частной адвокатской конторе, потом прокурором в суде первой инстанции и, наконец, судьей по делам несовершеннолетних, в каковой должности и пребывала на момент смерти.