Игра в правосудие
Шрифт:
– Будет жаль, если твой домик однажды пуф-ф-ф, – Куп, сложив губы трубочкой, дунул в лицо перепуганной овечке, да так, что та зажмурилась и втянула голову в плечи. Но ни грамма не въехала! В глазах, округлившихся секунду спустя, плескались только отчаяние и страх. Разума – ноль.
Тогда он выудил коробок из кармана, вытянул из него одну спичку и чиркнул ею по коричневой полосе. Спичка вспыхнула, плюнув искрой, и Куп приблизил огонек к лицу Филлипс. Девчонка сморщилась, дернула кончиком носа и, если могла бы, слилась бы со стеной. Пламя отразилось в ее расширенных от испуга
– Сгорит, – пояснил Куп для верности и добавил сочувственно: – Если, конечно, бабки не найдутся. – А потом ухмыльнулся самодовольно. – Но я не тороплю, даю тебе целую неделю на поиски.
– Швайгман! – разнеслось по коридору.
Не то чтобы Куп испугался, просто эффект неожиданности сработал. Пальцы дрогнули, спичка выпала – полетела вниз, но потухла еще на пути.
– Ты соображаешь, что делаешь?
Куп обернулся. Ну конечно, мисс Хетчет – увядшая красотка на должности рядового школьного промывателя мозгов. Психолог. Психологиня. Психичка! Вечно ей больше всех надо.
– Пожар решил устроить?
– Пожар? – Куп вскинул брови, краем взгляда зацепил Филлипс. Та, в свою очередь, с каждым услышанным словом сжималась все сильнее. – Вам показалось! Просто фокус показываю.
– Хорош фокусник! – съязвила мисс Хетчет. – А если бы дымоуловители сработали?
– От одной спички? – делано удивился Куп.
Мисс Хетчет поджала губы и многозначительно изрекла:
– Всякое случается. Даже одна искра может стать причиной большой катастрофы.
Ахаха. Типа и у блондинок бывают мозги.
Куп мысленно усмехнулся, но вслух произнес:
– Пожалуй, вы правы. Как всегда правы, мисс Хетчет!
И швырнул коробок в стоящую неподалеку урну.
Вполне удовлетворенная мисс Хетчет благополучно скрылась за поворотом, а Куп в последний раз глянул на Лейси, но говорить ничего не стал – пошел, шаркая ботинками и беззаботно насвистывая, по своим новым, еще не придуманным делам.
Теперь можно не сомневаться, что денежки найдутся. Овца постарается, притащит как миленькая. Но все-таки для надежности Куп решил устроить показательное выступление: вечером пробрался к дому Филлипсов и организовал небольшой костерок прямо на крыльце. Ждал, что сработает противопожарка, но вместо этого из дверей выскочила растрепанная латиноамериканка и заверещала по-своему на запредельной громкости – сама себе сигнализация.
Куп еще долго гоготал, вспоминая, как обитатели особнячка носились, словно в задницу ужаленные, по дому, по лужайке, и с такими дебильными рожами! Особенно эта овца Лейси. Все всматривалась в непроглядную темноту, будто ожидая, что оттуда, как черт из табакерки, выпрыгнет он, Купер. Но как бы не так!
Но зато денежки она притащила точно в срок.
– Это все, – виновато пролепетала, стараясь держаться и не подавать вида, будто боится. А у самой ручонки задрожали, нижняя губенка зашлепала туда-сюда, как у рыбки в аквариуме. – У меня больше нет.
– Ты уже так говорила, детка. – Купа просто распирало изнутри, когда он всматривался в глаза, полные страха. – Забыла? И, – он торопливо пересчитал деньги, озадаченно свел брови, – тут только треть от оговоренной
Филлипс буквально задохнулась. Только бы в обморок не грохнулась!
– Но я добрый, – Куп дружески хлопнул ее по плечу. – Даю тебе еще четыре дня. И даже пени не возьму.
– Я… я… я… – заблеяла Филлипс и вдруг выдохнула скороговоркой: – Я все про тебя расскажу!
Это типа угроза?
– Кому? – Куп состряпал невозмутимое лицо, хотя, признаться, поджилки слегка дрогнули. Но он знал, что запугивание и шантаж – надежные средства, на которые стоит положиться. – Да кто тебе поверит? И знаешь, – Куп нарочно сделал паузу, – старые дома горят очень хорошо. У тебя ведь старый дом? Что ты там говорила? Его построил еще твой дедушка, да? И вы живете все вместе?
Филлипс молчала, даже не пыталась дергаться. Распласталась по стене, словно пришпиленный полупрозрачный мотылек из коллекции энтомолога. Только крылышки подпалены. Никому эта овца не скажет! Куп даже не сомневался. Как и в том, что всем окружающим начхать на бедняжку. Такие, как она, рождаются и умирают незамеченными. Они за всю свою гребаную жизнь могут не наследить ни разу. Святоши!
На следующий день Лейси не пришла в школу, тогда Куп сам решил наведаться к ней. Послонялся поблизости, но все без толку: девчонка, скорее всего, заболела. Или струсила. Или заболела от того, что струсила. Наделала в штаны, дуреха! И Куп чувствовал себя божеством, которому все подвластно.
Если бы он захотел, запросто влез бы через окно в спальню к этой курице. Жаль, что не знал наверняка, где расположена нужная комната. Ввалился бы нечаянно к ее дорогому дедуле – то-то был бы номер! Старикан, бедолага, помер бы с перепуга! Или, наоборот, бросив костыли, поскакал бы из дома прочь, сверкая пятками!
Куп прыснул в кулак.
Мимо него по улице протопал какой-то дохлик в натянутом на глаза капюшоне, бросил из-под него короткий взгляд и свернул за угол. Черная куртка, камуфляжные штаны… Непонятно, почему Куп обратил на него внимание?
Через день Филлипс тоже не пришла, и Куп всерьез заволновался: вдруг она реально заболела, ее увезли в клинику – ведь тогда все его планы насмарку. А он очень рассчитывал на баблосики, даже присмотрел себе машину. Пусть ржавую развалюху, но на ходу. Лучше иметь свою тачку, чем каждый раз выпрашивать у братца. А продавец заявил, что придержит у себя машину только исключительно ради Купа, потому как на нее имеется еще один покупатель, и если денег не будет в ближайшие три дня…
Сучка Филлипс! Если из-за нее Куп пролетит с тачкой, тогда уж точно он подпалит ее домишко вместе со всеми обитателями. Или придумает что-то еще, похлеще. Ей даже лучше не представлять, что именно – все равно мозгов и фантазии не хватит!
Но Куп и сам толком не успел придумать изощренное возмездие – не понадобилось. Из открывшегося школьного шкафчика ему под ноги выпала записка. На вырванном из блокнота листе было нацарапано неровным нервным почерком: «Я все принесу. Только не в школу. Не хочу, чтобы кто-то видел. Приходи в восемь вечера в недостроенное здание у реки. Ты наверняка его знаешь. Я буду там».