Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе
Шрифт:
Охотник встал и вложил лезвие в ножны.
– Пойдем. – Он двинулся вверх по склону.
Девушка последовала за ним. «Чего ему надо?»
Когда она поднялась, Охотник уже успокоил коня и доставал из-под седла сумку. Порывшись с минуту, он извлек пузырек и протянул девушке:
– Держи.
– Чего это? – Шныряла покосилась с подозрением.
– От порезов, мазь. Быстро заживит.
– А из чего она сделана?
Охотник промолчал, лишь загадочно глянул на девушку. Та пожала плечами и сунула пузырек в карман.
Охотник
Девушка хмуро покосилась в ответ и, не говоря ни слова, упрятала под рваный платок очередной золотой локон. Охотник удивленно смотрел на длинные кудри, которые казались ненастоящими на фоне блеклой серо-коричневой одежды и бледного чумазого лица.
Охотник не стал раскрывать тайн лекарственной мази и вскочил в стремена. Конь радостно тряхнул головой и ударил копытом.
– Доброго вечера, – мягко кивнул Охотник, повернув к лесу.
Девушка же долго стояла на лугу, в задумчивости ощупывая в кармане пузырек.
Теодор снова проснулся от криков. «Черт бы вас побрал, воблы сушеные!» – Он заворочался на сене. Усопшие Фифика и Марта, чьи захоронения находились возле убежища Тео, похоже, снова перепутали могилы. Вопли были такие, что Теодор надел плащ, который использовал как одеяло, и шагнул к слуховому окну.
Он распахнул дверцу и вдохнул мартовский туман. От деревьев у реки расползались белесые щупальца. Теодор сделал еще пару-тройку глубоких вдохов и заорал:
– Да что за дела? Я спать хочу!
Ему никто не ответил. Тео удивился.
Он спустился с чердака и увидел, что в туманной мгле проявляются остальные морои. Они пробудились в такую рань, потому что Фифика и Марта обнаружили нечто, нарушившее обычный кладбищенский покой.
Обычно тетушка Марта возлежала на одном из двух спорных надгробий в обмороке (или только изображала его?), а Фифика вопила во все горло, что это ее плита. По правде говоря, никто не знал, кому из них в действительности принадлежала какая могила, ведь усопли сварливые соседки давно, а эпитафии стерло время.
Впрочем, сегодня проблема безымянных могил отошла на второй план. Сейчас тетушки были откровенно напуганы.
На рыхлом снежном островке, где лежали глубокие синие тени, явственно виднелись следы. Больше, чем лапы собаки. Больше, чем подошвы Теодоровых сапог. И эти следы принадлежали…
– Гигантская волчица! – всхлипнула Фифика, прижимая к груди призрачный платок. Она громко высморкалась. – Она была здесь! Я ее видела! Своими глазами!
– Что? Где? Как это произошло?
Нежители загудели, как осиное гнездо. Теодор глянул на следы, и в его животе сжался тугой ком. Животное проходило совсем недавно, он сразу понял, так как отец учил его читать следы. Оно пришло с запада, где за кладбищем начинались холмы, перерастающие в предгорья, а те – в горы. Там, на одном из холмов, стоял черный боярышник. Теодор не решался туда ходить. Но следы вели именно оттуда.
Теодор двинулся по следам. Вот зверь подошел к проклятому дому. Перепрыгнул через могилы тетушек и обошел полуразрушенное здание по часовой стрелке, обнюхивая каждый угол. Он задержался под чердачной дверцей Теодора, а после попятился и исчез среди надгробий. След терялся вдали, где тропинка петляла по нагорьям.
– Это была та самая… Волчица-людоед. Мы так перепугались с Мартой, что снова перепутали ложа!
Тетушки, пользуясь вниманием толпы, начали наперебой рассказывать о волчице.
– У нее глаза – ну что две луны.
– И в них полыхает огонь.
– Да-да, самый настоящий! Страшна, как сама ночь, и тиха, подкралась незаметно, мы даже не успели пикнуть.
– Она пыталась нас утащить! – заверила Фифика.
Учитывая, что тетушки были бесплотными мороайками, которые с легкостью проникнут сквозь кирпичную стену, Теодор только хмыкнул, слушая болтовню. Тут он заметил другие следы, совсем свежие.
Они петляли чуть поодаль, вели с востока кладбища, оттуда, где находился яр, и были миниатюрной копией больших следов.
Маленькие следы пересеклись с большими, оббежали их несколько раз и решительно направились туда же.
– Шныряла?!
Теодор мигом понял, что тут происходит, и ощутил холодный прилив внутри живота.
«Он страж зверей или цветов, чтоб ключ хранить, на все готов, лишь нужно страх преодолеть и двери Смерти отпереть».
Страж. Зверей.
Он еще раз поглядел на следы волчицы и подумал, что страх преодолеть не удастся. Зверь поистине гигантский, какого еще не видывал ни человек, ни волчье племя. Явно волшебство Макабра.
Хорошо, что рядом не было никакой стены, иначе Теодор стучался бы об нее головой. Черт возьми, он был уверен, что этот гигантский зверь и есть тот, кто хранит ключ… к Двери, которую он поклялся открыть. Он дал клятву и должен ее исполнить. Во что бы то ни стало победить в Макабре!
Но как сразиться с хищником-великаном?
Теодор, конечно, охотился в лесу, но он понятия не имел, как убить такого громадного волка. А если попробовать поймать, то как? И… что делать с ним потом?
Однако же Шныряла явно знала. Или нет? Но пошла вслед волчице, надеясь ее нагнать. Минут десять назад, не больше. И Теодор понимал: если он промедлит, остроносая уж точно успеет добыть ключ…
– Второй раз уже говорю – позовите кто-нибудь Охотника! Скорее, пока она не ушла, пусть ее выследит!
– Боже, что за зверь! Глаза огромные, горят огнем! – донеслось в ответ стенание Фифики.
«Горят огнем», – повторил Теодор. Огнем. Это – его ключ. А ведь и верно – волчица пришла сюда, на кладбище, к проклятому дому! Он был уверен на сто процентов. Шныряла попробует раздобыть ключ, и волчица ее попросту сожрет. Только Теодор может его получить, он – тот, на ком огненное клеймо.