Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе
Шрифт:
Он закричал, Шныряла тоже – и оба кинулись на волчицу. Зверь рыкнул, дернулся – и в один прыжок преодолел поляну, очутившись на краю, где на него обрушилась сеть.
– Есть! – радостно завопила Шныряла.
Она орала так, что Теодору тоже захотелось закричать что-нибудь бессвязно-восторженное. Они подобрались ближе. Тварь яростно металась, но сеть держала крепко.
– Как ты притащила такую огромную сетку?
Шныряла не ответила. Она подошла к волчице и с горящими глазами произнесла:
– Попался, щеночек!
Волчица рывком перевернулась и уставилась
– И…
Шныряла округлила глаза.
– И…
Человеческие звуки давались зверю с невероятным трудом. Волчица силилась высказать какое-то слово. Теодор сглотнул. Мало того что гигантская – так еще говорит на людском языке!
Вдруг волчица сделала то, чего они никак не ожидали. Она вытянула морду и… стала всасывать в себя воздух. По поляне взметнулся ветер. Тварь поднажала, огонь с факелов Шнырялы и Теодора сорвался – и заполыхал на сетке, а волчица попятилась. Сетка вспыхнула. Волчица сделала рывок вперед и прорвала тлеющие веревки. Она перескочила через головы загонщиков и оказалась позади них.
Теодор со Шнырялой разом заорали, да так, что крик донесся до небес. Зверь рыкнул, и они, ни о чем не думая, бросились наутек. Факелы потухли, и у загонщиков из оружия остались только ножи, и оба понимали, что этим не отпугнешь животное, которое в два раза крупнее медведя. Разве что пощекочешь бочок.
Теодора обожгла идея: «Сосна!» Он ухватился за ветку, подтянулся и в следующее мгновение ловко вскарабкался на дерево. Внизу послышался крик. Шныряла тоже ухватилась за ветвь, и волчица, вцепившись громадными зубами в ее юбки, пыталась стянуть девушку вниз. Шныряла брыкалась и орала как резаная. Но зверь тянул на себя. Наконец ткань треснула, и волчица отпрянула, держа в зубах застиранный кусок. Шныряла ловко подтянулась, но едва закинула ногу на ветку, как поскользнулась.
Теодор видел девушку в метре под собой, ее злобное личико, острый нос и бледную руку, которую она тянула вверх.
К нему.
– Черт, – выдохнула девушка, ухватившись за ветку, хотела подтянуться, но волчица снова клацнула зубами. Шныряла завопила.
Теодор уставился на красную пасть, огромную, как воронка, куда можно было упасть и провалиться. Он нагнулся, схватил Шнырялу за руку и рванул на себя, вытаскивая из челюстей гигантской твари. Ткань снова затрещала, и юбка Шнырялы стала еще короче. Девушке впору было отправиться в город соблазнять прохожих оголенными до бедер ногами. Но ей было явно не до этого.
Шныряла, как только оказалась рядом с Теодором, уставилась на него – злобно, как обычно, но и с удивлением. Она не верила, что он ее только что спас.
Они посмотрели вниз, где волчица ходила вокруг ствола и дула на горящую траву. Теодор сразу понял, что это означает.
– Она хочет нас зажарить! – заорал он.
Шныряла, казалось, от волнения грохнется на землю.
Тем временем огонь разгорался, накинувшись на сухие прошлогодние ветки. Пожар распространялся быстро, и Теодор понял, что деваться с сосны некуда: ни перескочить на другую, ни спрыгнуть. Волчица стояла внизу и глядела на них, раскрыв пасть, ожидая, кто первый свалится в ее нутро. «Чудесный денек! – пронеслось в голове у Теодора. – Или превратишься в шашлык, или сожрут сырым. Широкий выбор!»
Пламя лизало ствол все выше – и наконец ветка, на которой сидели Теодор и Шныряла, заполыхала. В последний момент Теодор успел ухватиться за ту, что повыше, а Шныряла нет. Она вскрикнула, когда услышала треск под собой, а в следующее мгновение рухнула на землю.
После такого падения, встать, конечно, ей было крайне трудно. Не только потому, что удар вышиб из нее весь воздух, но и потому, что прямо на груди стояли огромные лапы.
Когти впивались в грудь, и девушка замерла от ужаса. Теодор видел ее раскрытый рот и остекленевшие глаза.
Волчица прорычала хриплым, непохожим на человеческий голосом:
– Им-м-мя.
Страж требовал назвать имя, и немедленно; его башка с распахнутой пастью, откуда доносилось горячее дыхание и запах мяса, приближалась к лицу девушки.
– Им-м-мя.
Воздух изо рта сорвал повязку со лба Шнырялы и разметал рыжие волосы.
– В-василай, – промямлила Шныряла. – Раду Нику. София. Э-э, Ионел!
Шныряла перечисляла все известные ей имена, а Теодор, видя такую ситуацию, стал помогать. Имя, имя волчицы? Как ее зовут?
– Волчица! – ляпнул он. – Дакийка!
И тут раздался громкий мужской голос:
– Дакиэна!
На опушке леса стоял Маска, тяжело дыша. По-видимому, он примчался в дикой спешке, спрыгнул с коня прямо на лету и, едва приземлился, выкрикнул имя. Он подошел к Шныряле, которая была прижата тяжеленными лапами к земле. А Теодор был готов поспорить, что при звуках странного имени глаза девушки удивленно расширились.
– Дакиэна, – повторил Маска.
Волчица убрала лапы со Шнырялы и отошла в сторону. Девушка с хрипом втянула воздух и бешено задышала, ее глаза налились кровью.
Маска приблизился к волчице, но та и не думала нападать. Она стояла, как будто что-то вспоминая, а потом опустила огромную голову в знак покорности и раскрыла пасть. Мужчина увидел: что-то белеет на языке, похожем на лопату, – и без страха протянул руку. Волчица уронила на его ладонь ключ. Небольшой ключ, вырезанный из волчьей кости.
– Спасибо, – едва слышно прошелестел Маска и – вот неожиданность! – протянул пальцы и тронул массивную шею. От прикосновения человека волчица содрогнулась. Он чуть пригладил шерсть, густую и серую, и, склонив голову, что-то негромко сказал.
Черный конь тем временем переминался с ноги на ногу от беспокойства. Близость ужасного зверя пугала скакуна, и тот то и дело нервно всхрапывал.
Волчица выдохнула и попятилась. Минута – и ее спина, подобная серому холму, скрылась среди ветвей. Страж ушел.
Маска некоторое время глядел ей вслед, и хотя Теодор не видел его глаз, он почему-то знал: взгляд у игрока… странный. Маска подошел к Шныряле и протянул ей руку. Девушка, продолжая лежать, грозно глянула на него, но во взгляде было и изумление, и какой-то испуг.