Игра в убийство
Шрифт:
Бельский немигающим стеклянно-прозрачным взглядом смотрел на Кирилла.
— Именно вынужден, — подчеркнул детектив. — Потому что Аркадий Викторович, предлагая свою помощь, был отнюдь не бескорыстен. И его предложение было такого сорта, что спросить у кого-либо совета Денису не представлялось возможным. Я могу только догадываться о его терзаниях. Если он отвергнет поддержку Бельского, пусть даже небольшую, на что он сможет надеяться?
Денису было, если не ошибаюсь, девятнадцать лет. Одаренный мощным талантом, он хотел только одного — танцевать… Талант оказался сильнее мужского начала, и Денис сдался — он вошел в гомосексуальную связь с Аркадием Бельским!
В
— Неужели это правда?..
— Конечно, нет! — с легким возмущением ответил Аркадий Викторович. — К гомосексуальным отношениям никто никого не принуждает. Они рождаются в силу физического притяжения, неужели вам это неизвестно?
Кирилл острым взглядом посмотрел на Феликса. Его губы были сжаты, глаза сверкали.
«Нет, пока еще не все до конца выяснено с мэтром Бельским, Феликс из осторожности не станет рассказывать о возмутительных домогательствах главного балетмейстера… но это пока…»
— Я не понимаю! — отрицательно закачала головой Марина. — Что ты, Аркадий, этим хочешь сказать?
— Только то, что никто никого не принуждал!
— Неправда! — раздался знаменитый голос с придыханием. Алина Фролова подошла к Кириллу и, окинув всех взглядом, повторила: — Это неправда! Денис мне рассказал все!
— А если бы вы мне рассказали все в Петербурге!.. — начал было с укоризной Кирилл.
— Простите, но это была не моя тайна! Однако вам удалось ее раскрыть, и теперь я скажу все! Да, благодаря, если так можно назвать, помощи Бельского Денис станцевал несколько заметных партий, но потом опять попал в простой. Он был в отчаянии, когда его привел в наш театр Александр Николаевич. На сцене Денис оживал, но после репетиций опять впадал в какое-то странное оцепенение. Неожиданно Бельский перешел на работу в московский театр. Покидая Петербург, он пообещал Денису вызвать его при первой же возможности.
Бельский уехал, наши репетиции продолжались, между мной и Денисом день ото дня устанавливались все более доверительные отношения. Однажды он не смог сдержать своих чувств, но, едва прикоснувшись ко мне, отпрянул в каком-то паническом ужасе и в отчаянии упал лицом на диван. Я спросила его: «Что случилось?» Было видно, что он тщетно пытается подавить рвущуюся наружу истерику. Кое-как я привела его в чувства. И он… — голос Алины пресекся. — И он опухшими от слез губами прошептал: «Я не достоин вас и никогда, никогда не позволю себе прикоснуться к вам».
Меня это позабавило и слегка удивило.
— Не надо делать из меня богиню, — сказала я ему. — Я такая же женщина, как и все…
— Вот именно — женщина! — с такой болью воскликнул он, что я, признаюсь, вздрогнула.
— Денис! — Я села рядом, взяла его руку и спросила: — Что с тобой?
Он дрожал, как промокший котенок. Я налила ему немного коньяку, он выпил и рассказал мне, как был вынужден поддаться на уговоры Бельского и вступить с ним в гомосексуальные отношения, чтобы иметь возможность танцевать.
— Я не могу, не могу не танцевать, — как заклинание повторял он. — Но и продолжать те мерзости, к которым меня принуждает Бельский, тоже не могу… Это выше моих сил… это противоестественно моему существу. Я полный идиот, что согласился на его красивые уговоры. Он мне рассказывал о голубой любви как о высшем проявлении человеческого духа… он говорил, что великим танцовщиком может стать только гей… а я не хочу быть великим, я только хочу танцевать!..
Его отчаяние было настолько
Перед его отъездом в Москву у нас был серьезный разговор, и Денис мне поклялся, что если за право танцевать придется вновь платить гомосексуальными отношениями, он навсегда оставит балетную сцену.
Денис всегда был искренен со мной, во всяком случае, он ни разу не дал мне повода усомниться в этом. Я часто приезжала в Москву, и однажды он мне сказал, что Бельский возобновил свои гнусные намеки. «Но я его послал к черту!» — Алина вздохнула. — Думаю, такую уверенность в себе Денису дала Марина Купавина. Став его невестой, она оградила его от посягательств Бельского. И теперь уже Бельский зависел от дуэта Купавина — Лотарев. Марина Купавина придала Денису сил, открыла для него все возможности, но не сумела сохранить самого главного — его жизнь, — грустно закончила Алина и, обведя всех печальным взглядом, вернулась к своему креслу.
Марина вспыхнула, словно воспламенившийся шелк, мгновенно и ярко.
— Я ничего не понимаю! Я давно знаю Аркадия Викторовича и никогда не замечала у него пристрастия к голубому цвету. В конце концов, у него же Катя!..
— Позвольте мне объяснить! — предложил Мелентьев. — Все дело в том, что молодость Аркадия Викторовича проходила под комсомольскими знаменами, и он, как и многие другие, был вынужден скрывать свои гомосексуальные наклонности. Припомните, разве в СССР были гомосексуалисты? — обратился детектив к присутствующим. — И эта скрытность у Аркадия Викторовича вошла в привычку. Даже несмотря на либерализацию нравов нашего общества, он не стал, как некоторые другие, открыто признаваться в своих склонностях. Он создал себе имидж человека, поглощенного балетом и, как привлекающий всеобщее внимание диссонанс, не скрывал, что он — эстет, любит пышную плоть простой женщины, своей экономки-секретарши Кати. И никого при этом не удивляло, что к другим женщинам он более чем равнодушен. Если я в чем-то не прав, вы скажите, Аркадий Викторович, — обратился к нему Мелентьев.
— Нет, я слушаю… как ни с того ни с сего в день премьеры моего балета один молодой человек, назвавшийся частным детективом, почему-то присвоил себе право при всех обсуждать интимные стороны моей жизни.
— Да, я присвоил себе такое право, — согласился Кирилл. — Но только потому, что именно из-за интимной стороны вашей жизни вы отравили Дениса Лотарева!
— Ну, знаете ли!.. — вскочил с дивана Бельский. — Это уже переходит всякие границы!.. Обвинять меня в смерти Дениса!.. Я не намерен больше этого слушать!.. — Он решительно двинулся к двери.
— Придется, Аркадий Викторович! — неожиданно преградил ему дорогу Феликс.
— Что это значит?! — захлебываясь от негодования, взмахнул руками Бельский.
— Это значит, что вы останетесь в этой комнате до конца!
Конвоируемый Феликсом Бельский вернулся к дивану.
— Спасибо, Феликс! — обратился к нему Кирилл.
Феликс небрежно мотнул головой: «Пустяки!»
— Нет, вы не поняли, это благодарю не я, а Денис Лотарев. Ведь именно в первую очередь из-за вас он и был отравлен.