Игра в жмурики (Крутые наследнички)
Шрифт:
– Я всего лишь инженер на заводе «Ситроен», – робко оправдывался Гаспар. – У меня всегда были отличные баллы по математике, но вот в правописании я не силен.
Через несколько месяцев стало ясно – дело идет к свадьбе. Так и вышло: не прошло и полугода, как Наташка укатила в Париж. Мы осиротели. Изредка раздавались телефонные звонки – писать письма Наташка была не мастак. Потом вдруг она замолчала, и связь оборвалась. Мы жили по-прежнему – росла Маня, рожала бесконечную череду котят Клепа, женился Аркадий, мы сделали ремонт в новой квартире, расставили мебель. И вот через семь лет…
– Не желаете ли предсмертные блинчики на ужин? – поинтересовалась я у своих домашних.
В этот момент зазвонил телефон.
– Первый звонок в новой квартире! – завопила Маня. – Кто бы это?
Это была Наташка.
– Мне дали твой номер на старой квартире. Я развелась с Гаспаром! – кричала она через города и страны. – Теперь я снова замужем, теперь я баронесса Макмайер!
– Погоди! – заорала я в ответ. – Он что, англичанин?
– Нет, шотландец, – верещала Наташка, – но живет в Париже, я теперь страшно, умопомрачительно богата!
Вот так мы все получили приглашение приехать в Париж!
– Не думай о деньгах, – радовалась Наташка, – все за мой счет! Займи на билеты. Вези всех, котят тоже. Жан обожает животных.
Ранним июньским утром я с Клепой и котятами в перевозке, Аркадий, Оля и Маня с Фимой-5 в коробочке стояли в Шереметьеве. У нас была одна дорожная сумка. Поэтому в багаж сдавать было нечего. Летели мы спокойно. Звери и Оля мирно дремали, Аркадий читал, я вязала очередной шарфик. Переполох возник только один раз, когда не в меру самостоятельная Маша сама пошла к стюардессам за водой. Через несколько секунд после ее ухода раздались ужасные вопли. Мирно спавшие пассажиры разом проснулись. Одна и та же мысль пронзила все головы: «Падаем!» Но не успели мы как следует испугаться, как к моему креслу подскочила встрепанная стюардесса:
– Вы знаете, что у вашей девочки крыса?
– Конечно, – ответила я, – это Фима Пятая.
– По-почему пятая? – только и смогла вымолвить ошеломленная девушка.
– Видите ли, – спокойно протянул Аркадий, – крысы долго не живут… Два-три года, и все. А мы каждую новую крысу называем Фимой. Эта уже пятая. Первые четыре почили в бозе.
– Где почили? – продолжала растерянная стюардесса.
– В бозе, – ответил Аркадий и откинулся в кресле.
– Это безобразие! – закричала стюардесса. – Я обязана сообщить командиру корабля! Крысы – разносчики чумы!
– Сама вы чума! – ринулась в бой Маша.
Стюардесса понеслась в носовой отсек. Вспотевшая Маруся залезла на свое место.
– Ну чего тут такой шум поднимать? – заныла она. – Я только сказала, что Фима хочет пить, а эти идиотки меня спросили, кто такая Фима, а я ее показала! Мама, они не высадят нас?
– Не высадят, – тихо вздохнула рассудительная Оля, – высаживать-то некуда, только на облака.
Тут как раз начали разносить обед. Успокоившаяся Маруся стала кормить Фиму листьями салата.
– Ну что, ест? – раздался чей-то голос.
Мы подняли головы. Полный молодой мужчина в форменной одежде Аэрофлота приятно улыбался нам.
– Ест, – ответила Оля.
– Это и есть ваша Фима Пятая? А я – командир корабля Александр Иванович Крылов, – представился летчик.
Маруся побагровела от злости:
– Моя Фима не разносит чуму. Эта ваша стюардесса психопатка. Она, наверное, считает, что у всех кошек лишай, а все собаки бешеные.
– А у тебя есть еще животные? – продолжая улыбаться, спросил Александр Иванович.
– Да вот они, – обрадовался бесхитростный ребенок.
– Ну и ну, – покачал головой командир корабля, – а у нас дома один хомяк, да и то скучный какой-то. Жена хочет ему девочку купить в пару.
– Ой! – обрадовалась Маруся. – Мама уже такую глупость один раз сделала! У нас был хомяк, и ему купили девочку. Так они все время занимались сексом и все время рожали хомячат. Мама не могла их топить и все время таскалась в зоомагазин. Вы лучше купите своему хомяку мальчика, они могут и с мальчиками сексом заниматься, а хомячат не будет. У «голубых» ведь детей не бывает.
Летчик крякнул:
– Ну, спасибо тебе, все отлично растолковала. Тебе сколько лет?
– Ей двенадцать, – объяснила Оля.
– Ну ладно, – улыбнулся Александр Иванович, – счастливого полета!
Дальнейшее путешествие было безоблачным, а Париж встретил нас солнечной безветренной погодой. Потолкавшись по коридорам аэропорта Шарля де Голля, мы добрались до таможни.
– Так, – сказала Оля, – ты, Маруся, прячь Фиму в карман и молчи, пока не пройдем контроль.
Возле стойки мы вытащили ветеринарные сертификаты и отдали их таможеннику.
– Все чудесно, господа, а где документы на это животное? – сказал он.
Наши головы разом повернулись в сторону Маши. Фима преспокойно сидела у нее на плече.
– Ты почему ее не спрятала? – спросила Оля. – Я же тебе сказала!
– Ну не услышала! – завопила Маруся.
– Господа, господа, где документы? – настаивал таможенник. – Где документы на эту мышь?
– Это не мышь! – опять завопила Маша. – Мышь – мелкий грызун, а это чистая, здоровая, абсолютно безвредная крыса!
– Я всегда считал, – вздохнул Аркадий, – что не надо было учить ее так рано французскому. Вот сейчас она этому таможеннику все объяснит!
– Документы, господа, – настаивал француз, – иначе я буду вынужден арестовать эту… крысу!
– Фимочка моя бедная! – зарыдала моя дочь. – Сокровище, бриллиант ненаглядный, ты так и не увидишь Парижа, этой всемирно известной столицы, самого прекрасного города на Земле!
Француз расплылся в улыбке:
– Кто научил тебя так отлично говорить по-французски?