Игра в жмурики (Крутые наследнички)
Шрифт:
– Да… – сказала Жаклин, – сколько ни дави в себе жиголо, он все равно высунется.
– Зачем ты так?
– Фу-ты, ну-ты! – фыркнула Жаклин. – Знаешь, сколько денег Прудоны дают Тине в приданое? Около пяти миллионов франков. А насколько мне известно, в Париже стали поговаривать, что Гранж разоряется. Он ведь игрок; шептались даже, что шулер.
Капая ядом, она двинулась в дом.
– Ну нет, ты посмотри, только слонов не хватает. Бедняги Прудоны просто счастливы, что им удалось пристроить Тину.
Мы
– О, как я рад вас видеть!
– Мы тоже довольны. Говорят, женитьба на молоденькой и богатенькой резко улучшает настроение, – не удержалась Жаклин.
– Дорогая, – расхохотался Аллан, – спрячь свое змеиное жало. Анри, – обратился он к проходящему слуге, – предупредите буфет, чтобы этой даме не наливали больше пол-литра коньяку – она страшна в опьянении.
Покрасневшая и злая, Жаклин ушла в комнаты, а я не знала, куда деваться от неловкости.
– Даша, – произнес Аллан, – вы же незнакомы как следует с Антуанеттой. Тина, подойди сюда.
Высокая девушка послушно подошла к нам. В те два раза, что я видела Антуанетту Прудон, она была одета в серое платье и гладко причесана. Сейчас на ней красовался ярко-красный костюм с перьями, а пепельные волосы были распущены по плечам.
– Тина, – сказала она и протянула узкую руку.
Да, будущую мадам Гранж было трудно назвать красавицей. Мелкие черты лица, небольшие, близко посаженные к узкому носу глаза, острый подбородок, хрупкая, если не сказать тщедушная, фигурка. Рука, которую я пожала, была похожа на лапку больной обезьянки.
– Очень рада, – вежливо сказала я.
– Взаимно, – ответила Тина. – Аллан много про вас рассказывал. Он искренне восхищается вашим умом. Говорит: если бы не я, то сделал бы предложение вам. Вы ведь тоже богаты, жаль только, что старше его и некрасивы. Но я не ревную, ведь теперь Аллан мой. – И она весело рассмеялась.
Я уставилась на нее с искренним восторгом – редко встретишь глупость в таком чистом виде. Аллан тихо засмеялся:
– Тина неподражаема!
– Пойду поищу своих, – сказала я.
– Мари крушит торт.
Я двинулась в столовую. Маша и правда была там. Вместе с Галиной Владимировной они оживленно что-то обсуждали.
– Добрый день, – сказала я. – Галина Владимировна, а как вы добрались сюда?
– Приехала на машине, – ответила старуха. – А что?
– Просто Жаклин была одна…
– Я не езжу с ней, боюсь раньше положенного отправиться на тот свет.
– Мамочка, ты знаешь, у Аллана в оранжерее есть коллекция попугаев. Можно, я пойду посмотрю?
– Конечно, сходи, моя дорогая. А ты не знаешь, где Жаклин?
– Она пролила вино на платье и пошла замыть пятно. Куда-то на второй этаж.
Я пошла наверх по широкой лестнице. В холле второго этажа были спущены шторы и горел свет. На стенах тут и там висели картины. Я пригляделась: имена и фамилии художников мне ничего не говорили, но пейзажи, в основном горы, показались слегка мрачноватыми. Интересно, это выбор Аллана или его первой жены? Я толкнула первую дверь и оказалась в кабинете. Большой письменный стол, диван и кресла из светлой кожи, книги и тоже картины. Уже собираясь выходить, я услышала тихий шепоток.
– Кто там? – от неожиданности слишком громко спросила я.
– Не пугайтесь. – В углу на коленях стояла Тина.
– Господи, что вы делаете?
– Молюсь.
– Молитесь – кому?
– Богу, конечно.
Я повнимательнее посмотрела на стену – на ней висела картина с изображением распятого Христа.
Тина поднялась с колен:
– Я ведь хотела идти в монастырь, потому и привыкла молиться несколько раз в день. Трудно сразу отвыкнуть. Вообще-то я не собиралась замуж выходить. Никогда. Но тут Аллан внезапно сделал мне предложение.
– Просто ни с того ни с сего? Вы даже не встречались?
– Нет, он сначала приехал к моим родителям и попросил у них разрешения поухаживать за мной. Правда, благородно? Как в романе. А когда они дали согласие, начал приглашать в театр, на концерты. Он тоже, как и я, любит музыку восемнадцатого-девятнадцатого веков. И вообще у нас много общего. Он тоже одинок и несчастлив. Знаете, первая жена его не любила. Она ему изменяла, а Аллан ее просто обожал и так переживал после ее гибели! Бедный, он столько в жизни страдал.
Из моей груди вырвался вздох – сколько глупых женщин поймались на крючок сострадания! Мой третий муж тоже обожал рассказывать своим пассиям о моих похождениях и своих страданиях. Глупые бабы падали вокруг него пачками. Старый испытанный мужской метод.
Тина посмотрела на меня:
– Вам тоже стало жалко Аллана, да? У него было тяжелое детство в нищей многодетной семье. Но ему удалось выучиться на автослесаря. И вот он стал ремонтировать чужие машины. Представляете, какой ужас! Целый день в грязи, и никаких надежд. Но Аллан усердно молился!
Я закашлялась, чтобы скрыть смешок. Вид молящегося циника Аллана показался мне очень забавным.
– Да, усердно молился, – повторила Тина, – и господь услышал страждущего. Однажды в мастерскую приехала Мартина, это его первая жена. Аллан починил ей машину, и Мартина влюбилась. Ну, они поженились, и все было хорошо, но тут Мартина начала изменять Аллану. Однако господь покарал прелюбодейку – бедняжка умерла страшной смертью. Мне ее даже жаль. Знаете, Аллан сказал, что, если я откажу ему, он продаст все, что имеет, и уедет в Италию, где будет опять чинить машины!