Игра в жмурики (Крутые наследнички)
Шрифт:
Я вылезла из кровати и посмотрела на часы. Семь утра. Интересно, есть ли кто-нибудь на кухне? Я бы с большим удовольствием выпила чашечку горячего кофе и съела бутерброд. Вчера никто из нас так и не смог проглотить ни крошки.
Я тихо вышла в коридор. Кажется, кухня на первом этаже, во всяком случае, слуги входили с едой в столовую через боковую дверь. Я вошла в столовую. Незнакомый мужчина резал на гигантском столе черную ткань. Увидев мой взгляд, он пояснил:
– Мадам, баронесса велела одеть дом в траур. Могу я вам чем-то помочь?
– Да, – обрадовалась я. – Мне бы чашечку горячего кофе.
Слуга замялся:
– Завтрак, к сожалению, еще не готов, его подадут только в девять. Но, если вы согласитесь пройти на кухню, Луи сварит вам кофе и сделает тосты.
Я милостиво согласилась пройти с ним на кухню.
В кухне было тепло и ослепительно чисто. Любой стол можно было смело использовать для операции аппендицита. От начищенной утвари резало глаза. Возле окна сидел в кресле пожилой человек и читал вчерашнюю «Монд». Увидев меня, он ласково улыбнулся:
– Чем могу служить?
– Мадам желает чашечку кофе и завтрак, Луи, – сказал слуга.
– Прекрасно, – обрадовался Луи, – сейчас все будет готово!
Он раскрыл шкафчик:
– Мадам предпочитает какой кофе?
Передо мной рябили банки, я ткнула пальцем в первую попавшуюся. Луи внимательно посмотрел на меня.
– Если мадам разрешит, я сварю кофе по-турецки и сделаю скандинавские тосты.
Я важно кивнула головой. Ни за что не признаюсь, что не знаю, что такое скандинавские тосты.
– Вы давно работаете у барона? – спросила я повара.
Луи улыбнулся:
– Меня приняли на службу за неделю до свадьбы родителей месье барона. Я готовил им свадебный обед. А Софи пришла через год после меня, когда родился господин Жан.
– Сколько же ей лет? – невольно вырвалось у меня. – Я думала, ей лет сорок!
– О, мадам, спасибо за комплимент, – сказал Луи. – Софи на самом деле прекрасно выглядит, но ей скоро будет шестьдесят.
– Очевидно, ей известно средство Макропулоса, – пошутила я.
– О, мадам тоже любит Гашека? – обрадовался Луи. – Мы с Софи часто читаем его по вечерам. Мы уже много лет муж и жена. Готово, мадам.
Скандинавскими тостами оказались кусочки поджаренного белого хлеба, вымоченного в смеси молока и яиц. Луи открыл кофейник – запах чудного кофе разнесся по кухне. Из-под большого стола, накрытого скатертью, вылезли, потягиваясь, Снап и Банди.
– Это они почуяли запах кофе, – объяснил Луи. – Очень они любят сладкий кофе с молоком. Идите сюда, малышки!
– А где кошки? – поинтересовалась я.
– Посмотрите, мадам. – Луи поманил меня рукой.
В самом дальнем углу кухни стоял дворец – настоящее наслаждение для кошки: обитые темным мехом домики на столбиках, а между ними на разной высоте подвешены гамаки. В одном из них самозабвенно спали две кошки.
– А котенок?
– Уж очень он полюбил Банди, мадам, – покачал головой Луи.
И правда, возле страшной треугольной пасти питбуля лежал на спине серый комочек.
– Если мадам угостит собак печеньем, они будут очень благодарны.
Я запустила руку в большую жестянку, стоявшую на столе. Пальцы нашли там что-то явно не похожее на печенье. Я заглянула внутрь. Между маленькими сдобными кусочками лежала надбитая ампула.
– О, – испугался Луи, – это вчера к собакам приходил ветеринар делать прививки. Как использованная ампула могла попасть в коробку, ума не приложу! Дайте, пожалуйста, мадам.
С этими словами он буквально выхватил у меня жестянку с печеньем и вытряхнул ее в помойное ведро.
– Лучше выбросить все печенье, – пояснил он, – вдруг там осколки…
– Вчера все были очень расстроены, – пробормотала я.
– И не говорите, мадам, такой ужас, – покачал головой Луи. – Месье Жан, упокой господи его душу, вечно гонял как ненормальный. Бывало, ворвется на всей скорости во двор и как затормозит… У меня от визга колес буквально кровь останавливалась. Честно говоря, мы с Софи надеялись, что женитьба на вашей сестре его остепенит. Их свадьба была, можно сказать, нашей последней надеждой. Ведь после того как погибли барон и баронесса, мы старались заменить ему родителей! Да куда там. Никого не слушал. Сначала привел Катрин, потом этот его ненормальный дружок Пьер! Вот уж у кого в голове тараканы. Представляете, мадам, вечером перед свадьбой месье Жана и мадам Натали он пришел сюда и перебил почти все стекла на первом этаже. Будь моя воля, я посадил бы его в каталажку. Но хозяин запретил вызывать полицию…
– Луи, – прервал его откровения женский голос, – что ты кормишь мадам Даша разговорами на кухне?
В дверях стояла Софи. Сейчас, когда яркое утреннее солнце било ей прямо в лицо, я заметила, что экономке много больше сорока. Сеточка мелких морщин покрывала шею и щеки. Но в темных волосах не было ни единого седого волоса, а фигура была как у двадцатилетней девушки.
– Луи, – повторила она, качая головой, – на кухне так неприятно пахнет газом. Мадам, – обратилась она ко мне, – разрешите я перенесу тарелку с тостами и чашку. Луи, ты даже не предложил джема и сыра. О, мадам, вы должны извинить его за нерадивость. Но мы все так расстроены.
Не переставая ругать Луи, Софи теснила меня к двери столовой и буквально вытолкнула из кухни.
В столовой было пусто и темно.
– Я включу вам телевизор, – заботливо проговорила Софи.
Она щелкнула кнопками. На экране возникло изображение диктора.
«Погода на севере Франции», – понеслось из динамика.
– Приятного аппетита, мадам, – пожелала Софи и ушла в кухню.
Как только она скрылась, я тихо подошла к двери и приложила ухо к замочной скважине.
– Ты – старый никчемный болван, – донеслось до меня.