Игра времен (сборник)
Шрифт:
Ардви не оглядывалась. Иначе она могла бы осуществить свою мечту – увидеть действие снаряда из баллисты. Хотя это получилось непреднамеренно.
На следующий день Элме нашли – мертвую, с перебитым позвоночником. Никто не мог объяснить, как и почему она оказалась у пещеры и что она там делала. Разве что преследовала удалившегося от поля боя врага из Лерада или Керты. Поэтому ничто не помешало воздать ей посмертные почести. Никто не узнал, с какими мыслями она умерла. И предания Круга лишились поучительной истории о Проклятой, наказанной за то, что нарушила один из главных законов общины и впала
6. Небесная охота
Лардан, вызванный к войскам после гибели Мантифа, уже знал об успехе действий Сангара и Ардви и решил покинуть Бельторн. Ему было жаль Мантифа, но в глубине души он не мог почувствовать тайного удовлетворения: «Я ведь предупреждал, и вот…»
Ни горевать, ни торжествовать не было времени. Надо было принимать решения, отдавать распоряжения, и только Лардан успел вникнуть, что происходит на поле боя, как явился новый гонец и сообщил, что Хевард, впавший в неописуемую ярость после гибели «Великого Разрушения» и отрезанный обвалом от своего арьергарда, смял заградительные отряды Эрпа и пробивается к Наотару с востока, правда, Гриан еще удерживает позиции…
Лардан выругался, потом приказал гонцу разыскать Гейр, что было не так-то просто.
Согласится ли она? Он уже достаточно знал Проклятых, чтобы быть в этом уверенным. Готелак истощил свои силы, он отступает, каждый профессиональный солдат, тем паче полководец, поймет это. А Проклятые пойдут туда, где опаснее.
Но Проклятые тоже сражались много часов, и вместо передышки им предстоит новый бросок. Не говоря уж об их малочисленности и о том, что Хевард знаком с образом действий Проклятых и учтет его на сей раз. Не исключено, что, оказывая помощь Гриану, Лардан отправляет Проклятых на верную смерть.
Так что же? Лардан не собирался себе лгать. Он мог восхищаться Проклятыми, но он не любил и не жалел их, как пожалел бы своих солдат. А их гибель избавила бы его от дополнительных хлопот… Понимает ли это Гейр? Возможно. И уж совершенно точно, что ей на это наплевать.
Лардан не ошибся. Он уже слышал жуткий свист, которым Проклятые общались между собой, но сейчас он вновь заставил его вздрогнуть.
Гейр собирала своих. Она не думала. Проклятые не думают в такие минуты. Есть нечто высшее, что выковывается веками, рядами поколений. И не рука владеет оружием, а оружие – рукой.
Кто мы? Рабыни? Наемницы? Не важно. Ничто в мире не имеет значения, кроме доблести.
Никто не мог остановить Хеварда. Про него недаром говорили, что в бою он становится безумен – полная противоположность хитрому Готелаку и осторожному Лардану. А теперь вдобавок, когда он не мог полагаться на свои машины, завал перегородил ущелье и отступать было некуда, он шел напролом, и уже Эрп упал, обливаясь кровью, на руки оруженосца. И ничто, никто в Огме, ни демоны Юга, ни облачные змеи, ни другие чудовища, при слухах о которых меркнет разум, не посмели бы встать перед ним. Никто?
Они вновь явились, подобные демонам, но воины Керты уже знали, что они не демоны, а смертные. Знали это и галарцы. Поэтому, когда Гриан увидел отряд Проклятых – в иссеченных латах, на покрытых пеной конях, – то не стал предаваться бессмысленной радости, а со своими ближними устремился к ним на подмогу.
Но их встретило странное зрелище. Там, где были Проклятые, сражение стихло. Безмолвно высился в седле Хевард, и только что выпущенная стрела вонзилась в землю у копыт его коня – древний знак вызова на единоборство.
Гриан хотел что-то крикнуть, но увидел поднятую руку Ауме – жест, призывающий к молчанию.
Воины обеих сторон отступили, в образовавшийся круг въехали Гейр и Хевард. Поединок предводителей был одним из древнейших обычаев Огмы, но, честно говоря, Гриан не ожидал, что Хевард согласится сражаться с женщиной. Выходит, он в нем ошибся.
Гриан четко различал лицо Хеварда, бледное, под пылью боя, сузившиеся голубые глаза (явный северянин, явный житель Керты), длинную раздвоенную бороду поверх стальной брони. Навстречу ему Гейр – темнолицая, черноглазая, черноволосая, в черном легком панцире и круглом шлеме. Только одно светлое – белый плащ Старшинства. Она была почти на голову ниже Хеварда, но это было трудно заметить – так горда была ее осанка, так спокойна повадка. Бешенство против холодности, смертный бой – против очередного воинского упражнения. Что опаснее?
Так было тихо и так напряженно, что почти никому не удалось определить начало схватки. Миг – и уже мечи взметнулись в воздух: тяжелый двуручник Хеварда и прославленный на Юге Кларион Старшей Крепости. Кони грызлись. Хевард шпорил своего, стремясь ударить сверху, но меч его скользил по круглому щиту Гейр, и удар терял на взлете свою смертоносную силу. Однако и самому Хеварду едва удавалось уклоняться от молниеносных, как броски змеи, выпадов Гейр. Для непосвященных – полное отсутствие красоты, лихости и блеска, топтание на месте, бесплодные сшибки и оттолкновения. Для тех же, кому внятен язык меча, – завораживающий танец, игра, полная страшного смысла. Но и среди умудренных опытом немногие могли бы просчитать миг, когда, освещенные отблеском заката, встретились два клинка, и Кларион, перерубив у основания меч противника и в неотвратимом порыве пробив броню, вонзился в грудь повелителя Керты.
Хевард обвис в седле. Гейр подняла руку с окровавленным Кларионом в знак победы, и галарцы забили мечами по щитам, приветствуя ее. И под этот шум и звон и крики один из воинов Хеварда, немного приблизившись, швырнул в Гейр тяжелое копье, и оно, проломив панцирь, вонзилось ей в левый бок.
Старшая пошатнулась, но еще не успела упасть, когда Ауме выхватила из руки стоящего рядом галарца топор и метнула его. Бросок был точен – кертец, ранивший Гейр, упал с перерубленным горлом. И в этот миг битва, утихшая было на время поединка, закипела вновь с возрастающей яростью.
Верная Ранд поддерживала Гейр за плечи. Та коротко выкрикнула:
– Ауме! – и показала перед собой.
Все поняли ее, и Ауме, уводя отряд, рванулась в гущу сражения.
Гейр, стиснув зубы, вырвала копье из раны.
– Нельзя! – выкрикнула Ранд, но Гейр остановила ее взглядом. Она знала – ее ничто не спасет.
– Иди за ними, – сказала она. – Я удержусь в седле.
И она удерживалась до тех пор, пока в наступающей ночи у самых гор не пал штандарт с изображенным на нем горным орлом.