Игра
Шрифт:
Арнав куда-то ушел, возможно, в уборную. Мне бы тоже хотелось умыться. Дожидаясь его, я снова вернулась к такому новому для меня виду из окна.
Под самолетом проплывали сплошной пеленой облака, и земли не было видно. Я приложила руку к окошку. Какое морозное. Как странно, лучи солнца были яркими, но казались такими холодными. В задумчивости я пыталась разглядеть хоть клочок земли, надеясь на прореху в облаках. «А ведь с той стороны, с земли, сейчас пасмурная беспросветная погода, – подумалось мне, – возможно, идет дождь. Серое небо. И, кажется, что солнце ушло навсегда… никогда не согреет, не осветит...».
Настроение было странным, парящим, и мысли, приходившие в голову, тоже были парящими, туманными, скользящими по краю сознания. Пока одна
– За тучами всегда есть солнце, – прошептала я себе. – Всегда. Чем не девиз для Кхуши Кумари Гупта?
Арнав.
Как только мы приземлились, и к самолету подали трап, пассажиров бизнес-класса первыми пригласили к выходу. Пока самолет не коснулся колесами земли, Кхуши сидела, зажмурив глаза и вцепившись руками в свою сумочку. Хорошо, что она сладкоежка, поэтому предложенный стюардессой, другой – не Мией, – леденец избавил девушку от перепада давления, вызывавшего неприятный шум в ушах.
Быстрая проверка документов, получение багажа, арендованный автомобиль с водителем, и мы уже едем к нашему новому дому.
Всю дорогу Кхуши с любопытством смотрела по сторонам, кидаясь от окна к окну автомобиля, совершенно не замечая, что практически ложится на меня, когда пыталась, вытянув голову, рассмотреть что-то с моей стороны. В эти моменты ее запах окутывал меня, как всегда пробуждая острое желание. А когда она в очередной раз крутнула головой, отворачиваясь от меня, и хлестнула волосами по лицу, я не выдержал и, уронив ее спиной себе на колени, поцеловал. Сразу, без нежностей, врываясь в чуть приоткрытый от удивления рот девушки. Прикусил нижнюю губу, царапнул зубами ее язык, тут же сглаживая легкую боль скользящими, возбуждающими движениями своего языка. Кхуши не отвечала, но и не отталкивала меня. Я отстранился, чтобы взглянуть на ее реакцию. Если я пытался удовлетворить хоть часть своего желания этим поцелуем, я не угадал... Она взволнованно дышала, не шевелясь в моих руках, глядя на меня потемневшими от желания глазами. Ее пиджак распахнулся, открывая взгляду тончайшую ткань блузки, слабо скрывавшую строгий белый, даже на вид гладкий лифчик. Я накрыл рукой грудь жены, снова склоняясь к ее губам, но эта секундная задержка вернула ей самообладание, и она резко села, отталкиваясь от меня ладонями. Я отпустил ее. Кхуши права – не время и не место дразнить себя так сильно. Поскорее бы добраться до спальни…
Остаток дороги Кхуши избегала прикасаться ко мне, продолжая с тем же любопытством рассматривать сменяющиеся за окном картинки.
Спустя час неспешной езды мы подъезжали к небольшому особняку в викторианском стиле. Я приоткрыл окно, и терпкий запах влажной земли и листвы ворвался внутрь. Легкий шелест гравия, которым была выложена подъездная дорожка, и едва слышное пение птиц – мы покинули черту шумного мегаполиса, оставив гам и гул оживленных улиц.
Я открыл дверь, помогая Кхуши выйти. Она приняла руку, удивленно и радостно осматривая дом. Я был уверен, что он ей понравится. Небольшой, очень гармоничный, в кофейно-бежевых тонах, с выложенной коричневой черепицей крышей, он не потрясал воображение, но радовал своим уютом. Это не Шантиван, поражающий своим величием, богатством и строгостью линий. Вокруг дома раскинулся небольшой парк, который правдивее было бы назвать лесом, деревья стояли густо, местами соединяясь кронами. Ухоженный газон и небольшая беседка вдали завершали представшую перед нашими глазами картину.
Пока Кхуши осматривалась, водитель внес наши чемоданы в гостиную и встал рядом, ожидая моих распоряжений. Посмотрев на часы, и увидев, что время приближается к четырем часам, я решил заняться делами завтра с утра. Я почти не спал в дороге, и чувствовал себя вымотанным. Отдав водителю указания подать автомобиль завтра к девяти утра, я отвлек Кхуши от созерцания окрестностей.
– Идем в дом, нас должны ждать.
Кхуши молча кивнула и пошла вверх по небольшой лестнице, попутно поглаживая резные деревянные перила, чуть потрескавшиеся
Нас действительно ожидала экономка – строго одетая неопределенного возраста женщина с сурово поджатыми губами и ясными глазами. Типичная англичанка с тяжеловатой нижней челюстью и безупречными манерами. Миссис Стоун вежливо представилась и сообщила, что обед будет подан через полчаса. В свою очередь я сообщил наши имена, уточнив, подписан ли с ней контракт на ближайший месяц.
– Да, мистер Райзада. В мои обязанности входит уборка помещений и приготовление обеда. С химчисткой я договорилась, раз в два дня будет производиться смена постельного белья…
– Каждый день, – перебил я ее.
– Хорошо, – спокойно согласилась она. – Я приготовила список близлежащих ресторанов, в том числе специализирующихся на индийской кухне, и буклеты с содержанием меню. Среднее время доставки блюд – полчаса. – Она замолчала, ожидая дальнейших указаний.
– Пока все, благодарю. – Я отпустил прислугу.
Чуть поклонившись, миссис Стоун покинула гостиную.
Кхуши все это время бродила по комнате, а сейчас присела у мраморного камина, который занимал почти четвертую часть комнаты, и с радостью смотрела на весело пляшущее пламя.
– Красиво… и тепло… – как завороженная прошептала девушка.
– Кхуши, пойдем в комнату. Надо распаковать багаж, обед через полчаса, – оторвал я ее от созерцания огня. Это зрелище действительно завораживало.
– Не обожгись! – предупредил, видя, что она собирается опереться о каминную решетку, поднимаясь с корточек. Она вовремя отдернула руку и, подойдя ко мне, взялась за ручку чемодана.
– Где моя комната? – прозвучал нелепый, неожиданный, раздражающий вопрос…
Кхуши.
Любуясь удивительными видами незнакомого города, я так увлеклась, что пропустила момент, когда Арнав уронил меня к себе на колени, и не успела отреагировать на его поцелуй. Когда он оторвался от моих губ, я с трудом пришла в себя. Внезапный поцелуй сводил с ума, требовал, понуждал. Я мысленно дала себе пинок, поняв, что не свожу с него глаз, безмолвно требуя продолжения чувственной пытки. Отстранившись от него как можно дальше, я продолжала смотреть в окно. Но в эту минуту меня занимали не виды проносящегося перед глазами города. Я думала, как себя вести с Арнавом. Проснувшись в самолете, я уже не так остро воспринимала сказанную Арнавом фразу в аэропорту. Как будто от того события меня отделяло несколько дней, и оно подернулось пеленой забвения. Почему он говорит одно, а ведет себя по-другому? Что за странный человек… Я окончательно запуталась, не понимая очерченных им рамок наших взаимоотношений. Я дала ему просимое прощение, каким-то шестым чувством ощущая, что злость его слов была направлена в большей степени на что-то тревожащее его, не на меня. Но говорить об этом не собиралась. Да и следовать каждый раз перепадам его настроения у меня не было ни малейшего желания, как и превращаться в трепетно ожидающую ласкового слова рабу.
«Ничего, Кхуши. В конце концов, Арнав приехал сюда работать, и ты практически не будешь с ним пересекаться. Осталось отвоевать себе отдельное спальное место, – мысленно убеждала я себя, – и точек соприкосновения практически не останется». Приняв здравое решение, я по непонятным причинам загрустила. Мне не хотелось быть вдали от него. Мне не хотелось – чего греха таить – спать отдельно от него. Мое сердце все так же билось чаще при его приближении, а после вчерашнего утра еще и мое тело предавало меня, подталкивая меня не отстраняться от него, не отказываться от удовольствия, которое мне доставляли его губы, его руки, его тело… Я ничего не исключала, так как поняла, что это слишком самонадеянно, как показал недавний поцелуй. Однако очертания моего будущего вырисовывались в моей голове без участия любимого человека. Я не могу позволить ему растоптать мою личность. И вполне возможно, что для этого мне придется перешагнуть через саму себя и свою любовь к этому непонятному, то нежному, то жестокому, полному загадок, любви, ненависти мужчине...