Игра
Шрифт:
– О, проклятье! – воскликнул мужчина, кучей рухнув почти под ноги Гэлли, наполовину придавленный валуном.
– Он в порядке? – спросила Гэлли Скрипку.
Ей показалось, что мужчина плачет.
– Не совсем, - ответил Скрипка, подтолкнув ее вперед. – Но кости не сломаны. Он должен встать и снова толкать камень, пока не докатит его до вершины холма.
– Зачем? – спросила Гэлли.
– Затем, что так велел твой дядя Юлион. Он здесь главный. Вот что происходит с теми, кто разозлил его.
Гэлли с удовлетворением подумала, что дядя Юлион никогда ей не нравился.
– Разве никто не может остановить его? – спросила она.
– Это непросто, - ответил Скрипка, - хотя я слышал, одна провидица по имени Пифия сказала, что это возможно. Мы пытаемся найти способ. А теперь я должен оставить тебя. Начиная отсюда, всё будет постепенно становиться более обычным, но старайся продолжать идти, что бы ты ни увидела.
– Мы еще встретимся?
– Вполне вероятно, - Скрипка махнул ей и повернул обратно.
Гэлли грустно посмотрела ему вслед. Хотя она лишь однажды разговаривала с ним и кивала ему вместе с Марсией, она всегда думала о Скрипке как о своем первом настоящем друге. Вздохнув, она продолжила путь.
Тропа превратилась в коридор, по обеим сторонам которого располагались зарешеченные тюремные камеры. За одной из толстых дверей кто-то вопил:
– Ненавижу вас! Всех вас!
За другими дверями звенели цепи.
«Полагаю, это более обычно», - вздрогнув, подумала Гэлли.
Она шагала вперед. Из сводчатого каменного коридор стал грязным кирпичным, а потом – бетонным с полосами света на потолке, но по обеим сторонам по-прежнему тянулись тюремные камеры. Гэлли вышла в более широкую часть, где солдаты с ружьями пинали корчившегося на полу человека. Это действительно более обычно, решила Гэлли. Подобные сцены она видела раньше по дедушкиному телевизору. Но смотреть на такое вблизи оказалось отвратительно.
– Вам должно быть стыдно! – сказала она солдатам.
Только один из них обратил на нее хоть какое-то внимание. Он повернул ружье, нацелив его на Гэлли.
– Убирайся! – велел он.
А женщина-солдат, которая, видимо, была главной, не отвлекаясь от пинания, отрывисто бросила:
– Пристрели ее.
Гэлли поспешно двинулась дальше. Всё равно она больше ничего не могла сделать. В следующее мгновение она оказалась в громадном ярко освещенном офисе, где люди за рядами столов усердно трудились на компьютерах и телефонах. Гэлли быстро семенила по промежутку между столами, надеясь, что ее не заметят, пока не добралась до стола в самом конце, за которым сидел мужчина, работавший усерднее, чем все остальные вместе взятые.
Здесь что-то заставило Гэлли остановиться и посмотреть. У этого человека с одной стороны стола стоял большой лоток с надписью «ВХОДЯЩИЕ», в котором горой возвышались бумаги, бланки и файлы. Он выхватывал их оттуда – по две в минуту, – быстро просматривал, на некоторых делал ручкой пометки, некоторые засовывал в ксерокс и потом вынимал, отмечая их в своем компьютере, подписывал обе копии и бухал их в лоток поменьше с надписью «ИСХОДЯЩИЕ». И выхватывал следующую партию. Он работал так быстро, что Гэлли была уверена: в самое ближайшее время он опустошит лоток «ВХОДЯЩИЕ». Но как раз в тот момент, когда там остались два бланка и один файл, кто-то подошел и свалил сверху еще одну громадную кучу. Человек застонал и начал работать над ними.
Однако Гэлли заставило остановиться и присмотреться не то, как усердно человек работал, а его внешность. У него были черные кудрявые волосы и смуглая кожа. На испещренном морщинами лбу виднелись залысины, и еще больше морщин лучами расходилось от уголков больших черных глаз. Он казался знакомым. То, как он двигался, было знакомо Гэлли. На самом деле, хотя он не был молод, он невероятно походил на молодого человека на свадебной фотографии, которую бабушка оставила у Гэлли на каминной полке.
– Простите, - обратилась она к нему.
Человек поднял взгляд. В тот же самый момент Гэлли была абсолютно уверена в том, кто он такой.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Сиф, - ответил он. – Сайр Сиф. Простите… У меня много работы…
– Значит, вы мой папа! – воскликнула она. – Я Гэлли Сиф.
Человек успел снова склониться над бумагами, но теперь отложил их и уставился на нее.
– Гэлли? – спросил он. – У нас была малышка по имени Гэлли.
– Это я! – восторженно произнесла Гэлли.
Они изумленно уставились друг на друга.
– Почему ты здесь? – спросила Гэлли.
– Отбываю наказание, - хмуро ответил отец, - за то, что женился на Меропе. Это было запрещено. Я так и не понял почему, но знал, что там замешано какое-то пророчество. Так значит, ты Гэлли? Ты не слишком похожа на мать, но выросла красавицей. Где ты была всё это время? Тебя тоже наказали?
– У меня всё хорошо, - заверила его Гэлли. – Мне пришлось жить с дедушкой. Он хороший, но бабушка – нет. А ты не можешь теперь уйти отсюда, чтобы я могла жить с тобой?
– Нет, - грустно ответил отец. – Я пытался уйти снова и снова, но, что бы ни делал, всегда опять оказывался за этим столом.
– Но это выглядит ужасно! – воскликнула Гэлли.
– Ужасно и есть. Знаешь, на что это похоже? Как будто я толкаю громадный камень наверх холма, и каждый раз, стоит мне приблизиться к вершине, он скатывается обратно вниз.
Гэлли подумала о человеке, которого стащил с холма падающий валун. Это тоже был ее отец. Так работала мифосфера. Чем дальше по ней продвигаешься, тем всё становится более суровым и странным.