Играем реальную жизнь в Плейбек-театре
Шрифт:
Терапевт-ведущий использовал историю Дженис для того, чтобы приблизиться к ее травматическим переживаниям раннего детства. Такое психодраматическое, аналитическое применение личной истории может быть очень эффективным; как мы отмечали ранее, события «здесь и сейчас» могут содержать отголоски прошлых, возможно, болезненных переживаний рассказчика. При помощи плейбек-процесса можно сделать эти отголоски явными, перенести бессознательное в сознание, что, по утверждению Фрейда, является целью психотерапии.
Но если проводить такую психотерапевтическую работу, то вследствие подобной адаптации целительная сила Плейбека на самом деле может быть ослаблена. Что-то теряется.
Смысл личной истории содержится в смешении разных уровней. Представьте себе клавишный аккорд, который берется по всей протяженности
В нашем примере ведущий Дэн намеренно направил историю Дженис в сторону раскрытия одного конкретного аспекта ее смысла. Он работал в соответствии с психодраматическим принципом, согласно которому значимые переживания в настоящем всегда имеют определенное отношение к детскому опыту, обычно к травматическому опыту раннего детства. Может быть, и так, но мне кажется, что этот аспект смысла не должен быть изолирован от других ради нового понимания и личностного роста пациента. Фактически главная сила и эффект истории заключается в многообразии связанных с ней смыслов. Возможно, трактовка Дэна ослабила целительный эффект истории для Дженис.
В такие моменты теряется та целебная сила, которая может возникать исключительно при помощи искусства, воздействующего через аллюзии и метафоры, через обращение к воображению, интуиции и творческому началу, через эстетические переживания. Если бы история Дженис была полностью принята в том виде, в котором она рассказала ее, то она - и другие участники группы - получили бы к размышлению богатый образ, который воспринимался бы каждым человеком по-разному. Дэн мог усилить терапевтический эффект истории без обращения к интерпретации: например, попросив актрису, исполняющую роль рассказчицы, сыграть свою роль с максимальной выразительностью или предложив трансформировать историю. Возможно, если бы Дженис увидела изображение своего переживания именно таким, как она его описала, она смогла бы сама вообразить завершение этого случая на всех его сложно переплетенных уровнях, что было бы целительно и для нее, и для всей группы.
Одной из причин, по которой Дэн не счел возможным оставить эту историю без изменений, могла быть его собственная несвобода в области искусства, его слишком малое знакомство с ролью артиста. Возможно, самая большая проблема, с которой сталкиваются клиницисты, когда используют Плейбек в своей работе, - это вопрос, как среди прочего привнести артистическую форму в мир клинической практики. Даже если такие специалисты, как Дэн, на семинарах и тренингах сами испытали мощную целительную силу творчества, искусства рассказывания историй, все же они чувствуют себя более комфортно в качестве клиницистов, чем артистов. При работе с пациентами, чьи потребности и слабости они ясно осознают, они могут ощутить сопротивление проявлению доверия неизвестным реалиям искусства.
Целительная сила эстетического переживания пока что не до конца понятна, она еще только изучается. Как и любое новое начинание, она может вызывать недоверие или, по меньшей мере, осторожность. Но эти обстоятельства могут измениться, так как психологический мир становится все более открытым для подходов, которые ценят не только феноменологический опыт, но и историю саму по себе, как «широкую дорогу к эпистемологии» [20] .
Однако есть специалисты, которые успешно используют в своей терапевтической работе плейбек-процесс во всей его полноте и артистичности. Они понимают, что даже в стерильной больничной палате с группой психиатрических пациентов без помощи других плейбек-актеров можно создать атмосферу искусства. Вы можете показать важность структуры ритуала. Вы можете преобразовать пространство при помощи разноцветного реквизита и театральной расстановки стульев. Большинство из вас может дать свободу своему внутреннему артисту, чтобы увидеть и восславить поэзию рассказываемых историй, а также вы можете привлечь участников обнаружить артистичность в себе и проявить ее, оживляя рассказанные друг другу истории. Вы можете довериться полноте истории, содержащей многоуровневый смысл, и довериться рассказчику, усваивающему мудрость и проницательность, которые группа раскрывает на сцене в той степени, в которой он готов их получить.
20
Кеепеу Bradford. Aesthetics of Change. New York Guilford Press, 1983. Р. 195.
ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ ИСКУССТВА И ЦЕЛИТЕЛЬСТВА
Забавно, что чем шире и успешнее Плейбек-театр применяется в психотерапии, тем сложнее объяснить, что такое Плейбек-театр, так как многие люди впервые сталкиваются с ним именно в психотерапевтическом контексте. «Нет, это не отдельный терапевтический подход, хотя и может быть использован в процессе терапии. Нет, вам не обязательно быть терапевтом, чтобы заниматься Плейбеком. Да, мы даем представления Плейбека в театрах для широкой публики. Да, и там тоже мы заботимся о целительном воздействии в самом широком смысле на каждого человека, включая актеров».
Вне зависимости, где и для кого выступает Плейбек-театр, он переплетает элементы, которые обычно разъединены в нашей культуре, как разъединено многое другое. Естественно, различные контексты могут требовать акцентирования либо на искусстве, либо на целительстве, и у отдельных индивидуальных практиков или практикующих групп есть выбор специализации. Труппа, часто выступающая в театрах для широкой публики, может уделять особое внимание художественным стандартам и эстетической манере перформанса. Терапевт в больнице будет применять весь сложный набор своих терапевтических знаний, в которых не нуждаются театральные зрители. Но хотя соотношение между элементами искусства и целительства может варьироваться, оба они интегрированы в Плейбеке.
БЫТЬ В СООБЩЕСТВЕ
Некоторые примеры: Мы выступали в одном из театров Нью-Йорка. Мы нервничали из-за явного присутствия «театральщины»; мы привыкли к гораздо менее формальной обстановке. Здесь была настоящая сцена с черным занавесом, нам сделали хорошую рекламу. Зрители обычно смотрят здесь пьесы; как они воспримут наш театр персональной импровизации? Когда выступление началось, то стало ясно, что это представление сильно отличается от наших публичных выступлений в нашем родном городе. Нью-йоркские зрители незнакомы друг с другом, им неизвестна даже сама идея нашего сообщества. Мы чувствовали их отношение: «Ну-ка, покажите нам!» - и мы сомневались, что сможем показать. Однако мы держались нашей формы, а у зрителей появились истории. Постепенно возникла и начала укрепляться взаимосвязь между ними и нами, между всеми людьми в зале. Но, закончив действие, мы ощущали, что чувства общности было недостаточно. На самом деле мы не смогли преобразовать эту разнородную группу в «хороших соседей», а от этого зависит успех Плейбека.
Еще одно выступление в Нью-Йорке. На этот раз мы оказались в школе в бедном пригородном районе. Мы стояли молча, когда вооруженная охрана отпирала для нас двери. Нам сказали, что в первый день семестра на этой лестнице застрелили ученика. В классной комнате нас ожидало около тридцати детей, для которых нас пригласили. Все они были чернокожими. А все мы были белыми. Если нас не выпроводили с насмешками за дверь еще до начала выступления, то только потому, что дети доверяли своему учителю и уважали его. Как только мы начали, их сильное желание быть услышанными перевесило их подозрительность. Мы предложили им помочь нам разыгрывать истории. Послышались многочисленные самодовольные смешки, но они приняли предложение. Их истории были о страхе и опасности вокруг них: эти дети жили в районе непрекращающейся войны, и ни учителя, ни родители, ни закон не могли обеспечить им безопасность. Когда мы закончили и стали паковать свои вещи, один мальчик остался с нами ненадолго. Он рассказывал о своих собственных стратегиях выживания. Мы были поражены его добрым, философским юмором, возможно, это можно было считать мудростью.