Игровая площадка для грешников
Шрифт:
Если подумать, это, вероятно, был еще один смертный приговор. Кроме того, я уже приняла решение относительно Шона. Сначала я собиралась получить то, за чем пришла сюда, а потом заскочить к нему домой, чтобы всадить ему пулю между глаз прямо перед тем, как сбежать, чтобы начать свою новую жизнь где-нибудь далеко-далеко. Все просто. И не стоило сейчас отказываться от этого плана, каким бы заманчивым ни было наказать этого ублюдка за то, что он пытался сделать со мной.
Я выпрыгнула из грузовика Фокса, не обращая внимания на то, что на мне не было обуви, и, свистнув Дворняге, чтобы тот следовал за мной, перешла улицу
Ощущение золотого песка между пальцами ног заставило меня вздохнуть от счастья, и я направилась прямо к волнам, идя до тех пор, пока они не начали набегать на мои пальцы, а затем повернула налево, к пирсу, где прошло мое детство и он навсегда останется в моих воспоминаниях.
Мой взгляд упал на длинную деревянную конструкцию, уходящую в воду, и я невольно задумалась, как давно это место не было открыто для широкой публики. С тех пор как я была ребенком, оно было накрепко заперто и огорожено цепями, потому что парк развлечений действительно был не в лучшем состоянии. Но когда-то здесь любили проводить время самые разные люди, здесь было полно жизни и смеха, а не гнездились чайки и правонарушители.
Мне не потребовалось много времени, чтобы дойти до пирса, который мы окрестили «Игровой Площадкой Грешников», Дворняга радостно прыгал в волнах рядом со мной, а солнце неуклонно повышало температуру, пока я шла.
К тому времени, как я добралась до пирса, у меня внутри все сжалось, и какая-то нервная энергия пробежала у меня по коже. Я не знала, почему у меня было такое странное чувство по поводу возвращения в наше старое пристанище, но что-то подсказывало мне, что мое сердце может разбиться снова, если я поднимусь туда и найду это место разрушенным.
Я сделала глубокий вдох и, отбросив сомнения, направилась к пляжу. Я добралась до деревянной опорной балки, где ребята много лет назад вырезали углубления, чтобы мы могли легко взобраться туда. Это было сделано для того, что бы нам не приходилось перелезть через тяжелые металлические ворота, которые были заперты на цепь и заржавели за много лет до того, как мы сюда пришли.
— Подожди здесь, мальчик, — проинструктировала я, наклоняясь к Дворняге, чтобы потрепать его по голове, и он лизнул мою руку, прежде чем нырнуть в тень под пирсом и начать гоняться за своим хвостом.
Как только я начала карабкаться, я словно перенеслась в прошлое: мои мышцы помнили этот подъем, как старого друга, а руки и ноги находили опоры сами по себе, и мне даже не нужно было их специально высматривать.
Добравшись до верха, я ухватилась за цепь, которую мы оставили свисать с края пирса именно для этой цели, и воспользовалась ею, чтобы подтянуться и перевалиться через край.
Я усмехнулась про себя, когда мне это удалось, с трудом поднимаясь на ноги и делая медленный вдох, когда призраки моего прошлого окружили меня.
Пирс был оборудован галереей развлечений и множеством ярмарочных аттракционов, а маленькие домики, предназначенные для продажи мороженого и сахарной ваты, выстроились вдоль дощатого настила с яркими фасадами, которые давно выцвели под палящим солнцем.
Я двигалась между ними с ощущением дежавю, покалывающим мою кожу, и таким количеством воспоминаний, что едва могла дышать, когда они все давили на меня.
Я оглянулась через плечо на крепко заколоченные ворота и улыбнулась,
Я повернулась спиной к вывеске и пошла дальше, направляясь к нашим любимым местам в дальнем конце пирса, как будто просто ничего не могла с собой поделать.
С этим пирсом связано так много хороших воспоминаний, что находиться здесь было почему-то труднее, чем где-либо еще в Сансет-Коув. Но я все равно шла вперед, не сводя глаз с вершины колеса обозрения, видневшегося над залом игровых автоматов, который преграждал мне путь.
Я проскользнула внутрь зала, наслаждаясь тишиной в тени и вспоминая ночи, когда мы все разбивали здесь лагерь, спали между автоматами «Pac-Man» и «Space Invaders» и все это время хохотали до упаду.
Я быстро пересекла безмолвное пространство и снова двинулась по дощатому настилу в свою любимую часть пирса, где старые аттракционы бездействовали в ожидании.
Мой взгляд скользнул по чашкам, каруселям, бамперным машинам — все они хранили в себе массу смеха и радости из моего прошлого, и я почти улыбнулась воспоминаниям, но это было слишком тяжело. Они причиняли слишком сильную боль в свете того, что последовало за ними, и я не была уверена, что когда-нибудь снова смогу по-настоящему радоваться кому-либо из них.
— Ты ищешь меня или просто бродишь в этом месте? — Голос Чейза заставил меня вздрогнуть, и я задержала дыхание, когда подняла глаза и обнаружила его сидящим в одной из кабинок колеса обозрения. Он был примерно в четверти оборота справа от того места, где я стояла, смотрел на меня сверху вниз через нежно-голубую дверь и выгибал бровь, как будто я выводила его из себя одним своим существованием.
— Разве ты не должен был искать меня? — Ответила я, оглядываясь назад и размышляя, не попытаться ли мне убежать. — Я предполагала, что Фокс к этому времени уже выпустил на охоту всех своих сторожевых псов.
Чейз ухмыльнулся, как акула, но смертоносный взгляд его глаз говорил о том, что радости в этом нет.
— А я-то думал, почему мой телефон взрывается. Я просто еще не успел его проверить, — ответил он, пожимая плечами. — Кроме того, я не в настроении гоняться за твоей задницей по всему городу. По-моему, если ты не хочешь оставаться запертой в нашем доме, то я не против. Я все равно не просил тебя возвращаться.
Его слова немного задели меня, но в то же время принесли своего рода облегчение. Каким-то образом с тем фактом, что Чейз не хотел видеть меня здесь, мне было легче смириться, чем с тем, что другие парни пытались заставить меня вернуться в компанию после всего, что произошло. По крайней мере, с Чейзом все было просто. Ненависть — это то, с чем я могла справиться. Я ненавидела парней-Арлекинов уже чертовски долгое время. А вот вся эта чушь, которой двое других пытались меня накормить и заманить в свои сети, была для меня непосильной ношей.