Игрушка для драконов

Иванова Инесса

Пройдя за трибуну, я окинула взглядом почти пустой зал, избегая смотреть в сторону кузенов. Два новостных обозревателя из «Столичного вестника» жадно писали в блокнотах, изредка обмакивая наконечники перьевых ручек в чернильницы, не обращая внимания на кляксы на столешнице, видимые даже с моего места.

Я опасалась встретить недобрый взгляд Клары, в котором могла таиться угроза, но Маг с такой тщательностью рассматривала собственные руки, что мне стало спокойнее.

— Всё готово! — чуть слышно сказал Волкодлак

и неожиданно подмигнул мне.

— Приступайте, — милостиво разрешил один из судий, сидевший ближе всех. — Создайте что-либо из воспоминаний о вашей совместной жизни с мужем.

Я кивнула и тут же взглянула на Ингвара. Он неотступно следил за мной, и в его взоре мне почудилась тревога. Я подумала, что он боится за меня. Ведь, это больше не его процесс, волноваться за исход дела ему не следовало. Даже если Эдриксы избегнут наказания в этот раз, можно дождаться иного благоприятного случая. В том, что он представится очень скоро, никто из нас не сомневался.

Я верила, что Серебряный волнуется за меня, чувствовала его незримую поддержку, от которой становилось теплее на душе. А в своём Даре я была уверенна: получилось один раз — выйдет и сейчас. Уж о своём недолгом браке мне было что поведать окружающим!

Закрыв глаза, я сосредоточилась и провела рукой над разложенными листами бумаги. Потом ещё раз. Одновременно пытаясь создать мысленный образ, я снова протянула обе руки вперёд. Голова была пустой. Но мысленные картины не приходили, будто я только родилась на свет и ещё ничего не знала.

Хуже того: я не ощущала покалывания в кончиках пальцев. Значит, отпечатка не будет. Меня вернут мужу и его ненасытному кузену!

От этой мысли захотелось рыдать и, упав на колени, молить этих безлицых в пурпурных мантиях, чтобы дали ещё один шанс. Но я отчего-то была уверена, что у меня есть только одна попытка.

Я открыла глаза и почувствовала на себе недобрый взгляд. Непонимающе посмотрела на присутствующих. Но никто не выдал себя: пара газетных работников по-прежнему строчили что-то в блокнотах, остальные взгляды были прикованы к трибуне, за которой стояла я.

Однако кто-то из них пытался мне навредить. Но ведь Рикард или Кеннет не могут помешать Дару?! Значит, это был Маг. Маг, который не желал, чтобы я создала отпечатки и доказала вину Рикарда. Ответ пришёл сам собой.

Клара…Я встретилась с ней глазами и поняла, что не ошиблась. Она смотрела на меня невидящим взглядом, а руками медленно оглаживала лакированную поверхность стола.

— Сейчас, немного волнуюсь, — обратилась к судьям, а потом, кивнув встревоженному Ингвару, обеими руками взялась за камень, висевший на шее.

«Пожалуйста, помоги, Троединый! — шептала я. — Не оставь меня на средине задуманного. Позволь, как ты и завещал, дойти до конца третьего пути, не убоявшись того, что меня ждёт!»

Камень остался гладким и холодным, но в кончиках

пальцев зародилось тепло. Я смахнула набежавшие слёзы и протянула обе руки над чистыми листами бумаги. Мысленно я прокрутила в голове целый ряд картинок, но все они были пошлыми и могли либо опозорить меня, либо вызвать обвинения в триализме.

Наконец, я нашла то, что искала. Я снова ощутила ту обиду, испытанную мной за насилие, и боль, как физическую, так и душевную, от неспособности что-либо изменить.

Раздался негромкий хлопок, и я почувствовала, как утекают мои силы, будто вода сквозь пальцы. Мне словно приходилось преодолевать сопротивление чужой воли, но отпечатки получались, в этом я была уверенна. Длилось всё дольше чем обычно, а закончилось и вовсе неожиданно. Темнотой, зачернившей сознание.

Я долго не то плавала в ней, не то парила. Хотелось чтобы это продолжалось бесконечно: так приятно не чувствовать ни боли, ни веса собственного тела. Не думать о долге, быть никем. Но я понимала, что обязана вернуться и продолжить борьбу, потому как если в безвременье не бывает боли, то нет и радости, любви. Только забвение, а я хотела тепла. Хотела жить и любить.

Свет разрезал темноту, и я вернулась. Слабость ещё не оставила моё тело, но увидев Ингвара, сидящего рядом и державшего за руку, я почувствовала себя хорошо.

— Где я? — спросила, увидев серый потолок казённого помещения. Мы находились в маленькой комнате, всё убранство которой представляли собой стол, испещрённый застарелыми чернильными пятнами, стул и грубо сколоченная кровать с продавленным матрасом, на которой я и лежала. Постельное бельё было чистым, но застиранным. Не хватало только решёток на узком окне, приютившемся под потолком, чтобы почувствовать себя арестованной.

— В соседней комнате, — тихо ответил Ингвар и снова опустил меня на подушку. — Целители сказали, что тебе пока рано вставать.

— Как отпечатки? Получились? — спросила я, всматриваясь в глаза Дракона. Света от пары ламп наверху было недостаточно, чтобы понять выражение лица инквизитора. То ли он был печален, то ли устал. Или я провалилась, так и не создав перед судьями ни одного отпечатка.

— Более-менее, — ответил он наконец и погладил меня по волосам. — Прости меня.

— За что? — ответила я и коснулась губами горячих пальцев Ингвара.

— За моё промедление, которое стало причиной твоих новых страданий, — Дракон вздохнул и, мягко высвободив руку, отошёл к окну, встав так, чтобы лицо оставалось в тени. — Тебе помешала Клара. Я с самого начала должен был услать её подальше, но формально повода не было, а Клара бы ни за что не согласилась. Она могла бы обратиться к Министру, главе Ока, и отстранили бы нас обоих, а я поступил эгоистично. Хотел, чтобы ты всё время была рядом и зависела от меня.

— Ты же меня терпеть не мог.