Игрушка для Шакала
Шрифт:
Он невероятно хорош без одежды. Даже слюна во рту скопилась, и, о, ужас!, захотелось укусить его, чтобы снова попробовать вкус мужчины. Так, о чем это я? Принцессе точно не пристало думать о таких глупостях!
Но хорош же, гад.
Эх, надо уносить ноги, пока меня снова не поймали и не уложили на лопатки. Впрочем, я была бы не против… Ой, все! Я точно сошла с ума!
Подхватываю с пола платье, которое чудом уцелело. Быстро надеваю его и выхожу из спальни, чтобы пробежать до хорошо знакомой двери, за которой находится моя комната. Мне нужно принять душ и
Сбрасываю злополучный шелк, захожу в душ. Настраиваю комфортную температуру и подставляю голову под струи воды.
Все, что происходило ночью, было чистым безумием. И это было невероятно!
Настолько, что от одного воспоминания по телу проносится дрожь. Даже теперь, когда мужчины нет рядом. Кожа стала слишком чувствительной, соски болят, а низ живота тянет. Но я ни о чем не жалею.
И это странно. Ведь, я была уверена, что потом мне будет жутко стыдно за то, что предала память отца. И за то, что сдалась врагу. Но нет, ничего из этого я не чувствую. И хотела бы обидеться, но не получается. Наверное, Одаевский, все же, ошибся, я – не принцесса. Даже не ее дальняя родственница.
Шумно выдыхаю кислород из легких.
Я просто хочу понять, как мне действовать дальше. Узнать, кто виновен в смерти отца. И вернуть себе свое. Деньги, имущество, статус. Да, я просто обязана разобраться со всем этим.
Неожиданно дверка в душевой открывается, и Одаевский вваливается в кабинку, не спросив разрешения. Пространство резко стало слишком тесным. Но мужчину, кажется, это совсем не смущает.
– Думала сбежать, принцесса? – спрашивает мой сексуальный гад, подстраиваясь под струи воды и обхватывая мои ягодицы ладонями. Пальцы тут же вжались в мягкую плоть, на которой, и без этого захвата, уже хватает синяков.
– Почему ты меня так называешь? – самое время узнать, а то этот вопрос уже давно крутится в моей голове.
– А как тебя называть? – Одаевский уткнулся носом в мою шею, прошелся языком по чувствительному местечку. – Ты самая настоящая принцесса.
Он впился поцелуем в мои губы, вызывая в теле дрожь и жажду. Точно так же, как ночью, властно и бескомпромиссно. Мои руки сами потянулись к его торсу, прошлись по крепкой груди.
– Моя вкусная принцесса, - заключает Одаевский, отрываясь от моих губ и тут же впиваясь засосом в кожу на шее и вырывая из горла стон.
– Ты так оставишь на мне засос, - хнычу, подставляя шею, как самая послушная из принцесс. Тьфу! Вот же прилипчивое прозвище!
– Вот и отлично, - обжигают жаром кожу его слова, - пусть все знают, что ты моя.
Вот же заладил! И ночью он постоянно это повторял.
– Я не твоя, - возмущаюсь, - мы просто вынужденные попутчики.
Рука мужчины подбирается к горлу, чуть его сжимает, и так же резко отпускает. Черные глаза всматриваются в мое лицо, будто пытаясь прочитать в нем что-то, безумно важное.
Мужчина выдыхает, словно, отпуская от себя важную мысль. Его рука опускается к моей груди, с силой сжимает сосок. Инстинктивно подаюсь ему навстречу. Тело реагирует на уверенную ласку так, будто, только этого и ждало с момента пробуждения. Жар под кожей расползается, становится ядовито-настойчивым, он отдается напряжением в низу живота, тянется мурашками по коже.
Рука мужчины скользит ниже, проходится по животу, пальцы скользят между складочек. Стону, выпрашивая ласку, когда пальцы мужчины ловко находят чувствительный бугорок и силой его надавливают, растирая.
– Не моя, говоришь? – шипит мне в лицо мужчина, вжимая меня спиной в кафель и закидывая мою ногу себе на бедро. Он резко входит, с глухим рычанием, растягивая меня под себя.
Если это месть, то очень сладкая. Мое тело отзывается на каждое движение, в одно мгновение настраиваясь на одну волну с мужчиной. Сама себя не узнаю. Ведь, еще вчера я всерьез планировала гордо держать броню. Сегодня же притягиваю к себе Одаевского за плечи, впиваясь в кожу ноготками и выкрикивая стоны удовольствия, не помня себя от блаженства. Оргазм накрывает взрывной волной, проносится по телу и вырывает из груди томные крики. Мы приходим к финишу почти одновременно, несмотря на, явно, не предназначенную для таких забав, душевую.
– Почему с каждым разом это все лучше? – спрашиваю, еще не придя в себя. И только потом прихожу в ужас от того, что произнесла это вслух.
– Будет еще лучше, обещаю, - смеется мне в губы Одаевский.
– А ты не слишком самоуверен?
– Для тебя, принцесса, буду, каким захочешь, - самоуверенно заявляет мужчина, резко переставая смеяться. – Скажи мне, чего ты хочешь?
Колени еще дрожат, а дыхание почти восстановилось. Сейчас мне очень трудно мыслить, особенно, если здраво.
– Я хотела только помыться, - выдыхаю.
Именно так и было. А он пришел, и все пошло не по плану.
Мужчина ничего не говорит, он берет гель, выдавливает себе в ладонь. Проводит руками по моему телу, растирает спину. Закрыв глаза, я полностью ему доверяюсь. Тем более, это очень приятно. Грани смылись, это все слишком интимно и непривычно. Как и то, что Одаевский может вести себя так ласково, с усердием школьника намыливая мне плечи.
Мужчина первым выходит из душа, и ловит меня в огромное полотенце. Не давая мне опомниться, вытирает мое тело, подсушивает полотенцем волосы. Как с маленькой девочкой, носится со мной. Или, как с принцессой?
Тьфу! Ну, точно, прилипло прозвище!
– Перебирайся в мою спальню, - говорит Одаевский, - хочу тебя каждую ночь, теплую и вкусную.
– Мне и здесь хорошо, - морщу нос.
– Упрямая, - заключает мужчина.
Он заворачивает меня в большой банный халат, подхватывает на руки и несет на кровать. Укладывает в постель, накрывает одеялом.
– Спи, принцесса, - слышу, закрывая послушно глаза.
Это была долгая ночь, и не менее, долгое утро. Поэтому я тут же проваливаюсь в сон. А, проснувшись, сразу чувствую, что мужчины рядом нет. И даже в доме его нет. Это понятно по ощущению пустоты, которое наваливается со всех сторон. Я и раньше чувствовала его присутствие. Но до этой ночи ощущение это не было таким острым.