Игрушка для Шакала
Шрифт:
– Мне нравится, когда ты ревнуешь, - его голос стал тише, будто, завораживающим. – Крышу сносит, малыш.
Замираю и с недоверием смотрю ему в глаза. Все-таки, интересно же, как выглядит Шакал, у которого снесло крышу. Только нифига он не похож на полоумного. Лыбится себе, раздражая своей довольной рожей.
И вообще, не могу я его ревновать. Это просто ощущение несправедливости. От того, что ему можно все, а мне нет. А так, мы с ним все равно не навсегда вместе. Так странно, что он что-то еще требует от меня. Как он там сказал? Было и прошло? Ну, у него, наверное, со всеми так. И со мной пройдет
Почему же тогда он выглядит таким убедительным сейчас? И смотрит так странно. С такой надеждой, что это даже немного пугает. Наверное, все дело в опыте. Да, точно, натренировался за годы бурных отношений со всякими… фифами.
Одаевский вжимает меня в свое тело, проводит носом по щеке. По коже побежали мурашки, и совсем нет от холода. У него всегда лихо получается переключать меня на нужную ему волну.
– Нет никого, кроме тебя, принцесса, - выдыхает он хрипло.
– Что-то не верится, - голос сбивается. А все от того, что рука мужчины с силой смяла мою ягодицу. – Может, я тоже, для разнообразия, хочу попробовать…
Одаевский всасывает кожу на моей шее, до боли ее прикусывая. Вскрик сам вырывается с губ.
– Больно! – хнычу. – Не делай так большей!
– А ты глупостей не болтай! – хрипит он, сдерживая раздражение.
Обхватив мой затылок, больно сжимает волосы в кулак. Отпускает мою шею и заглядывает в глаза.
– Хочешь разнообразия?! Я тебе его устрою! – шипит мне в лицо, сверкая глазами. – Про других мужиков можешь забыть. Ты только моя!
Он вгрызается в мои губы поцелуем, действуя жестко, местами больно. Вырывая из горла то стоны удовольствия, то возмущения. Нежность в движениях резко сменяется жесткостью, даже грубостью. Руки больно сминают бедра и ягодицы. Уверена, завтра на теле будут синяки, но мне плевать. Потому, что, вопреки здравому смыслу, мне нравится его грубость сейчас. Ощущения, как на горках, то подбрасывают вверх, то ахают вниз. Но под кожей струится ток, грозящий перерасти в настоящее пламя. Каждое прикосновение, как острый бумеранг, возвращается новой порцией возбуждения. Сама не помня себя, приветствую этот новый опыт, прижимаясь к телу мужчины.
– Пиздец, ты горячая, - шепчет Одаевский, - охуеть, малыш.
Даже грязные ругательства возбуждают. Сейчас они, как вода на раскаленных камнях, добавляют жару.
– Хочу тебя, - выдыхаю осипшим голосом.
Одаевский хрипло рычит, резко дергает ткань трусиков, разрывая их. Быстро расстегивает ширинку. Подхватив меня под ягодицы, насаживает сверху. Вскрикнув, замираю, сжимая в кулачки ткань промокшей насквозь рубашки. Ощущения слишком острые, на грани удовольствия и боли.
– Еще, - выдыхаю чуть слышно.
Мужчина начинает двигаться, быстро набирая темп и разгоняя волны на воде. С каждым толчком меня уносит все дальше от реальности. Если это и есть разнообразие, то я согласна попробовать с ним что угодно.
Глава 38
Марк.
Она у меня под кожей. Глубоко, откуда не вырвать. Я окончательно потерял себя в этой малышке. Зарываюсь носом в ее волосы, не в силах отпустить ее и пойти в душ.
Сейчас раннее утро, мой будильник сработал полчаса назад. А я все лежу в постели. Потому, что окончательно и бесповоротно пропал. Меня нет ни для кого. Весь мир свернулся до моей девочки, самой сладкой на свете. Реальность размывается, когда она рядом.
– Ты так опоздаешь, - бормочет моя принцесса, открывая глаза.
Подперев рукой голову, я лежу рядом и пялюсь на нее. Как полоумный болван, смотрю и не могу нарадоваться. Чувствую себя дебилом. Но счастливым, как никогда раньше.
– Гонишь меня? – провожу подушечками пальцев по гладкой коже на бедре.
Она закрывает глаза, поворачиваясь на бок.
– Не смотри на меня, - мямлит сонно, - я сплю.
Смешная. Будто, для меня имеет значение, успела она умыться или нет. Наоборот, вот такой, теплой и мягкой я люблю ее больше всего. Впрочем, я всегда ее люблю. Любую. Особенно ревнивой, как вчера. Пожалуй, этот вечер вошел в топ лучших в моей жизни. Нет, он возглавил список.
Ревность и любовь всегда ходят рядом. А значит, у меня есть надежда. Хоть моя принцесса и не признается, что что-то чувствует ко мне. Но, как бы не сопротивлялась, все равно, она моя. Видно, так должно было случиться. Никогда не верил в чушь про судьбу и знаки. Но рядом с ней готов поверить во что угодно.
С трудом отрываюсь от нее и иду в ванную. Мне нельзя опаздывать, особенно сегодня, когда на утро запланировано важное совещание. Из дома выбегаю через полчаса. Завтракаю уже в офисе, дома даже на кофе не хватило времени. Сам виноват, но оно того стоило.
День пролетает в суматохе, наполненный встречами и важными переговорами. Вечером спешу домой. В радостном предвкушении. Как ребенок, который знает, что дома ждет любимая конфета.
Сразу поднимаюсь в спальню, но Вероники там нет. Заглядываю в каждую из комнат, пока не нахожу свою принцессу библиотеке. Она лежит на диване и читает книгу, меня даже не замечает.
Прохожу в комнату, опускаюсь на диван, укладываю ее ноги себе на колени. Поглаживаю голень, скольжу рукой по бедру. Моя девочка, такая теплая и гладкая, ее невозможно не трогать. Особенно, если увяз в ней, всерьез и надолго.
– Что ты читаешь? – спрашиваю.
– Книгу по финансовому менеджменту, - отправляет в нокаут моя прелесть.
Странный выбор для юной леди.
– Что?! – у меня вырывается смешок. – Поинтересней ничего не нашла?
– А мне это интересно, - говорит, отрываясь от чтения и глядя на меня.
Она все не оставляет идею вернуть себе активы отца, иногда я чувствую это кожей. Упрямая. И гордая. Вот только, отдавать ей их я не собираюсь. Девочка ведь еще совсем, маленькая. С таким объемом не справится, это и ежу понятно. Только по ветру все пустит. А все из упрямства своего.
– Зачем тебе это, малыш? – спрашиваю, уже зная ответ.
Мне хочется, чтобы она поняла, что со мной ей ни о чем думать не надо. Все будет, я все дам. Все, что от нее требуется, - это оставаться покорной и слушаться меня.
– Надо, - говорит упрямо, возвращаясь к чтению и хмуря лоб.
Забираю у нее из рук книгу. Она тянется за ней, но я тоже могу быть упрямым. Перехватываю ее запястья и, зафиксировав их, целую мою девочку в губы. Малышка вздрагивает, протестуя, но почти тут же сдается и сладко стонет мне в рот.