Игрушка императора
Шрифт:
— Оно не было тухлым! — торговец побагровел. — Оно было попросту второсортным.
— Да? — Я вернулась к бумаге и зачитала вслух: — «Гниющее мясо, с характерным запахом, потемневшее и покрытое слизью, стало причиной отравления семьи господина…» Ну, имена и фамилии зачитывать не будем.
Мне, наконец, принесли воду. Конец лета — самое жаркое время в Прайде, и эта духота меня убивала. В несколько глотков опустошив бокал, вернула его слуге и продолжила разбирательства с торговцем.
— Мастер Лоттон…
Он прервал меня яростно:
— Я
— Достаточно, — я села ровнее и сцепила руки. Потом сглотнула, неожиданно ощутив странную горечь. Скривилась, подала слуге знак принести еще воды и продолжила: — Мастер Лоттон, я не понимаю причину вашей жалобы. Вы нарушили закон…
— Это новый закон! — взвизгнул торговец.
— Да, — терпение мое, однако, небезгранично, а еще эта горечь в горле раздражает, и слуга почему-то не торопится. — Да, это новый закон, принятый два месяца назад, и вы как член торговой гильдии, несомненно, были с ним ознакомлены.
Он молча кивнул.
— Данный закон, — продолжаю, — был принят для того, чтобы гарантировать жизнь и здоровье граждан Прайды, мастер Лоттон. Поймите, продавая гражданам тухлое мясо по сходной цене, вы тем самым наносите вред их жизни и здоровью, следовательно, вы наносите ущерб благосостоянию нашего государства.
Торговец понял, чем ему грозит его «жалоба», и побелел.
— Также вы отняли мое далеко не свободное время, — я вновь скривилась и ослабила ворот платья, да где же этого слугу носит! — И последнее, мастер Лоттон, по итогам обыска было возбуждено судебное дело. За свое преступление против граждан государства и соответственно против Прайды вы понесете заслуженное наказание. На этом все, ступайте.
Но вместо того чтобы уйти, мужчина удивленно смотрел на меня. И все присутствующие также, причем в их глазах отразилось что-то странное, а я… Нестерпимо хотелось пить, горечь, непонятно откуда взявшаяся, не позволяла даже сглотнуть, а потом все вокруг стало терять четкость очертаний…
Внезапно возникла резкая боль там, где в тот памятный вечер был укус кесаря, и это место укуса словно взорвалось болью!
Я застонала, схватилась за шею и поняла, что теряю сознание…
В следующую секунду ослепительно вспыхнул портал. Кесарь, мокрый и совершенно неподобающе одетый лишь в брюки, стремительно шагнул ко мне, и вовремя — я сползала с кресла, не в силах даже удержаться сидя.
Он подхватил, поднял на руки.
— Нежная моя, — испуганный шепот, встревоженный взгляд и раздался рык, потрясший до основания едва выстроенное здание: — КТО ПОСМЕЛ?!!
Потом был поцелуй, ласковый, стремительный, яростный… и что-то светлое, наполняющее меня и освещающее все вокруг… а я все равно задыхалась. Он снова влил в меня странный белый свет, но я продолжала терять связь с реальностью…
— Единственная моя, — последовал полный горечи стон, — дыши, только дыши…
И вот тогда я поняла, что умираю. Что меня, кажется, отравили, и самое паршивое, что Райхо даже предупреждал…
— Предупреждал о чем? — мгновенно спросил кесарь.
«Илери, — просто подумала я, так как говорить у меня не было ни сил, ни возможности, — ваш доверенный алхимик… яд… который я не ощутила в воде…»
— Нет… — простонал мой супруг.
А мое сознание накрывало черной плотной пеленой…
Портал… визг испуганных орчат… шум листвы и крик кесаря:
— Джашг!!!
Араэден Элларас Ашеро стоял посреди встревоженного охт орков и с трудом сдерживал ярость. Она гибла на его руках! Он слышал, как замедляется сердце, с каким трудом ей дается каждый новый вдох, и чувствовал, как холодеет ее тело…
— Джашг!!! — отчаянный крик, и окончательное уничтожение защиты над селением.
Огромная, внешне такая неповоротливая туша мелькнула между ветвями. Орк, оскаленный и взбешенный, спрыгнул, приземлившись в шаге от императора. Но взгляд, всего один взгляд на царственную ношу, и полный ярости оскал сменился встревоженным выражением.
— Утыррка? — с невероятной нежностью прорычал орк, еще не желая верить, что она его не услышит. — Утыррка…
Джашг осторожно отобрал тело умирающей девушки, чье лицо становилось все бледнее, черты заострялись, под глазами углублялись тени…
— Она умирает, — Араэден понимал, что Джашг это уже увидел, но молчать был не в силах. — Она умирает… сделай хоть что-то!
— Ледяной свет не смог, — утверждающе произнес орк.
Без иронии или насмешки — просто констатируя факт, который и вождя Лесного племени приводил в отчаяние.
Какой-то маленький орчонок, вырвавшись из объятий матери, со всех ног бросился к вождю, подбежал, схватил бледную ладошку умирающей девушки и закрыл глаза. С изумлением Араэден проследил за тем, как магия жизни течет по мохнатой лапке… но гаснет, едва коснувшись руки Катрионы.
— Pax уходить, — прорычал вождь Джашг.
Маленький орчонок испуганно взвизгнул, а потом надрывно заревел, не скрывая своего горя. Один из младших вождей подошел, забрал малыша.
А Джашг думал. Напряженно и старательно искал путь спасения.
Затем задал вопрос:
— Яд иметь противоядие?
— Нет, — глухо ответил тот, кто изобрел его много лет назад. Для другого мага жизни, не оставив ему и шанса на выживание.
— Ледяной свет нести много зла, — прорычал Джашг.
— Ее время на исходе, — тихо напомнил Араэден.
— Ледяной свет отдавать силу, исправлять зло! — вождь пристально глядел на императора.
Пристально и вместе с тем с мольбой. Джашг видел, что сам спасти дочь не в силах.
А великий кесарь понимал, чем ему грозит подобное. Понимал отчетливо. Осознавал слишком хорошо, чтобы совершить подобную ошибку второй раз в жизни. И вновь ради женщины. Но тогда он сомневался, а сейчас… один взгляд на бледное лицо и уверенный ответ:
— Я согласен.