Игрушка из грязных трущоб
Шрифт:
Больше не желала ничего слушать!
Боже…
В какое жестокое место мне угораздило провалиться?!
Издевки, унижения — на каждом шагу!
— Теперь, когда ты пожрала, я отведу тебя в опочивальню. А рано утром — тебя ожидает осмотр у Завира и встреча с Господином.
При мысли о повторном «свидании» с Дамиром меня начало трясти. Да что там о встрече… об одном только страшном имени «Дамир» я в бескостное желе превращалась, мечтая подобно снегу на тропическом солнце… навсегда растаять.
***
«Опочивальня»
Таких комнат было несколько. Меня засунули в одну из них, надёжно заперев на замок. Я была восьмой пленницей, заключенной в ржавой клетке, вместе с остальными невольницами.
Благо тут было чисто и практически не воняло. Даже какое-никакое одеяло имелось. И ведро… для испражнений.
Мои соседки выглядели измученными, истощёнными, поверженными. Кожа некоторых была сплошь изувечена синяками, ссадинами, царапинами.
Если честно, их даже трудно было назвать людьми. Девушки больше походили на избитых зверушек, с отчаянием ожидающих утреннего забоя.
Никто не разговаривал.
Всё делали вид, что спали.
Но нас самом деле, притворялись. Ибо после того, что довелось вытерпеть тут, в обители настоящего Дьявола, вряд ли бы получилось беззаботно закрыть глаза и расслабиться.
Как и у меня.
Даже когда Сатир, осмотрев пленниц перед отбоем, выключил свет — я ещё долго не могла сомкнуть глаз. Лишь под утро немного вздремнула. И причина была не в боли в саднящем горле, а в завтрашнем дне. Так как нехорошее предчувствие — буквально изнутри разъедало. Ведь завтра, определённо, у главного Люцифера имелись на мою душу особые планы. Поэтому, мне бы следовало поспать, да сил набраться. Перед очередной, кошмарной встречей.
***
Надеяться на завтрак было глупо. Судя по анорексичному телосложению некоторых рабынь — кормили тут не каждый день. Везло не всем. Только избранным.
С рассветом меня бесцеремонно выдернули из клетки и куда-то потащили. А именно — в другое крыло, которое находилось в нескольких метрах от «центрального замка».
Светало.
На бледно-голубом небе появились первые солнечные лучи, которые своим тёплым светом озарили многокилометровые владения, принадлежащие самому ужасному существу в мире. Вместе с солнцем проснулись обитатели прекрасного сада, запев сладкие песни, от которых на душе сделалось ещё тоскливее. Воздух был наполнен свежестью и прохладой. Пройдя несколько шагов в своём тонком платьишке-невольницы — успела предельно замёрзнуть. Пользуясь случаем, мельком осмотрела местность, в надежде найти хоть крошечный шанс на спасение.
Тщетно.
Владения Дамира огораживались многовысотным металлическим забором, который сплошь был обтыкан камерами и головорезами в масках, вооружёнными до инфаркта.
В соседнем здании, в компании незнакомой девушки-медсестры, меня встретил Завир, сопроводив в какую-то комнату, битком набитую медицинским оборудованием. Такую технику я видела только по телеку.
—Сначала, возьмём анализы, потом — прививки, а потом — осмотр, — бегло отчеканил докторишка, усаживая на кушетку.
Впервые в жизни у меня взяли кровь.
Благо, я не испугалась.
Всё-таки выживание в трущобах научило противиться страху, блокируя боль.
Закончив с анализами, девушка-медсестра усадила меня в специальное кресло для гинекологического профосмотра, предварительно зафиксировав руки и ноги в неподвижном положении. За всем этим унижением внимательно следил Сатир, сжимая в руках кожаную плеть. Видимо, на случай если противиться надумаю. Но я прекрасно понимала, что если уж бунтовать — то до смерти. А пока ещё в сердце теплился шанс отыскать надежду на спасение, да вырваться из этого чудовищного пекла.
Зажмурив глаза, мечтая превратиться в невидимку, постаралась подумать о чём-либо хорошем, пока старикашка в тюрбане, ковырялся в моей промежности, оценивая качество новоприобретенного товара. На виду у Сатира.
Думала, что и этот осёл решит подродрочить, наслаждаясь моим позором, но кретин продолжал стоять подобно истукану, периодически почухивая яйца, когда доктор отворачивался. По расширенным, до самого предела зрачкам уродца, я поняла, как сильно он меня хочет.
Когда холодные пальцы старикана касались киски, погружаясь внутрь, я испытывала ни с чем не сравнимые отвратительные ощущения. Мне было неприятно. Некомфортно. Даже чуточку больно. И я поймала себя на страшной мысли: что же будет тогда, когда Дамир возжелает у меня девственность отнять?
Думаю, что при первом же касании его великанского члена к тугой девочке, я сразу же в обморок грохнусь! Ибо моя щелочка явно не для его титанического агрегата на свет создавалась. Он порвёт меня. Это ведь очевидно! А я… я испытаю новые вершины ни с чем не сравнимой боли!
Закончив с осмотром, Сатир проводил обратно в камеру.
Напоследок, докторишка отмочил:
— Визуально, ты абсолютно здорова. Даже вшей нет. Дождёмся результатов экспертизы и тогда Господин может смело распоряжаться твоим телом.
Старый ублюдок!
Для тебя я тоже вещь??!
Игрушка!
Безделушка!
Даже вшей нет…
Ничтожество!
Ненавижу вас!
Да чтоб вы все в одном большом котле Ада утонули!
***
Когда вернулась в тюрьму, первым делом, позволила себе несчастной вдоволь прореветься. Ибо это — было остро необходимо. Сейчас, я должна была выплакать всё слёзы. До последней капельки. Перед тем, как персональный мучитель выбьет из меня всю мою боль и выпьет все мои соки.