Игрушка темного принца
Шрифт:
Горячая вода хлестала по позвоночнику, и под ее возмущенное шипение я убеждала себя, что всему найдется объяснение. Даже абсолютно голому белобрысому недоэльфу в моих фантазиях. Боги, ну как же стыдно!
Ладно, такой странный сон вполне закономерен. Во всем виновата поездка в Эстер-Хаз с моим старомодным чудовищем. Эта ночь в коттедже, его поцелуи у камина, его объятия… Демон разбудил во мне дремавшую чувственность. Разговор на берегу, предложение замужества… Наверное, я переволновалась. Все стало слишком серьезно. Серьезнее даже, чем идея принести
Мне теперь девятнадцать. Я официально взрослая. Могу быть с ним. Хочу быть с ним. Но боюсь до одури, мурашек и поджатых пальцев на ногах. Это же нормально? Все немножко трусят в такой момент?
Почему во сне ко мне пришел именно Блэр – тоже вполне объяснимо. Это все Роджер и его рассказы о юной вздорной Авроре, умудрившейся влюбить в себя жестокого монстра. И симпатичный портрет в библиотеке, бессовестно впечатавшийся в память. Воображение дорисовало все остальное.
Остервенело орудуя мочалкой, я пыталась стереть с кожи дурацкое наваждение и до боли (в прямом, блин, смысле!) реалистичные ощущения.
Приходилось снова и снова напоминать себе, что это был сон. И чей-то чужой парень… Не мой! Я совершенно точно не могла во сне всего этого хотеть. Но, стыдно признаться, хотела. Та, которая «не-я», но все-таки… Гадство!
Я еще сильнее намылилась лавандовым шампунем (надеюсь, Осворт не включит жадину). Господи, как же стыдно! Перед Карповым в первую очередь: и за сны дурацкие, и за трусость… И, в особенности, за то, что та, другая я, с такой нежностью смотрела в эти бирюзовые глаза. С таким трепетом водила ладошкой по голому белому плечу и гладила острые «эльфийские» скулы… Тьфу!
Вот таким неделикатным образом все мои фобии вылезли из кустов в день совершеннолетия. Я взрослая. Окончательно и, что в нынешней ситуации немного обидно, бесповоротно. По всем законам, даже супер-пупер-магическим.
Как это связано с тем, что во сне я кувыркалась в постели с незнакомым парнем? Причем полной противоположностью своего реального и даже – о боги! – официального «бойфренда» (слово-то какое смешное, главное, при Демоне не взболтнуть)? И ведь явно с этим белобрысым гадом у нас с Авой все было в первый раз…
Божечки, как больно-то! Можно мне опять восемнадцать, а лучше вообще шестнадцать? Есть хоть какой-то шанс, что сон неправдоподобный, и я просто себя накручиваю из-за грядущего приезда Карпова?
Так и не придумав себе никаких удобоваримых оправданий, я вылезла из душа и замоталась в махровое полотенце. Из зеркала на меня глядела до невозможности кислая физиономия – лохматая, серая, перепуганная перспективами и измученная кошмаром. Если бы Андрей задал свой Вопрос сейчас, я бы, скорее всего, отказалась. Трусиха!
Судя по шагам в коридоре и гулу на лестнице, дом начинал просыпаться. А значит, ванную пора было освобождать. Но как? Казалось, у меня на лице написано произошедшее. Да, во сне. Да, не со мной. Но от этого как-то совсем не легче!
Я устало ткнулась лбом в прохладную зеркальную поверхность, и от него пошла мелкая рябь. Ну вот, еще и глюки! Я отстранилась от стекла и пришла к неутешительному выводу, что хуже я еще не выглядела. Глаза казались какими-то серыми, чужими. Волосы нездорово вились и отливали медью. Даже нос виделся другим.
Как и во сне, теперь уже наяву я не могла понять: я это или не я? Ведь не было у меня раньше родинки на подбородке, да и лицо не выглядело таким круглым. И еще эта странная рябь, кругами расходившаяся от кончика носа, которым я почти утыкалась в поверхность. Словно по озеру от брошенного в воду камешка…
Я придвинулась ближе, пытаясь рассмотреть незнакомые морщинки вокруг моих-чужих глаз, когда последние вдруг хитро сверкнули.
6.3
– Анна! – в дверь ванной комнаты ударилось что-то твердое. Судя по звуку, это вполне мог быть лоб Джен. Или вся она целиком.
Я отшатнулась от рябого зеркала, которое тут же пришло в норму и явило мне саму себя. Потрепанную, опухшую, не выспавшуюся, но хотя бы узнаваемую.
– Ты там утонула, что ли? Вылезай, тебя морф на кухне ждет. Симпати-и-ичный, – зачем-то добавила Дженни, словно пыталась выманить меня, соблазнив перспективой познакомиться с чертовски привлекательным лохматым засранцем. – Не почтовик. И с пода-а-арком…
Точно пыталась выманить. От мысли, что мне сегодня положены подарки, внутри созрел теплый предвкушающий клубок. Жить стало немного легче и веселее, и фантомная боль окончательно прошла. Торопливо натянув строгое бордовое платье – мне ведь скоро предстояло встречать делегацию из «Эншантели», – я выбралась из укрытия и максимально оптимистично улыбнулась Джен.
– Ну и видок. Сразу чувствуется, что на целый год постарела, – удрученно вздохнула подруга, осмотрев меня с головы до ног. – Слава богу, мне только восемнадцать…
Пытаясь не расплескать всколыхнувшиеся внутри остатки позитива, я аккуратно пихнула язву в тощий бок и пошла вниз. Туда, где меня дожидался «симпатичный морф с подарком». Я почти сразу опознала в нем того самого, что приносил браслет Дорохову в больницу. Фамильный негодник, поэтому и важничает.
– Госпожа Дэлориан обитает здесь? – с неодобрением фыркнуло пушистое чудо в золотом камзольчике. Я потянулась за именным жезлом, но он устало отмахнулся и перешел с официального тона на раздражающе фамильярный. – Не утруждайся, чернокровая мисс. Я тебя узнал.
Всколыхнувшийся позитив сдулся, и на смену ему пришел гнев. Да какого тролля это лохматое чм… кхм… чудо обижает меня в мой же праздник?
– Совсем принцу голову задурила, бестия. Он уж кровь надумал с тобой мешать. Натворил бы делов… – продолжал ворчать желтоглазый морф, пользуясь тем, что на кухне мы были одни. – Взять бы вас всех, да и… – он осекся и неприязненно сверкнул глазами. – Ценностями фамильными разбрасывается, неблагодарный. Знаешь, сколько тот браслетик стоит?
Сколько там Елисей говорил ему лет? Сотня, две? Ладно, так и быть, проявим уважение к старшим. У морфов бывает маразм?