Игрушки для взрослых мужчин
Шрифт:
Примерно через час из кабинета вышел Рэм Константинович Скотчинский и, отмахнувшись от невидимого собеседника сразу двумя руками, уселся в гостиной на диван и, пошарив рукой, нашел, что искал, и стал быстро переключать пульт телевизора по всем известным ему программам.
– Я ему преподал азы семейной жизни, – наконец, выбрав канал эротики, обернулся он к сидящей с закрытыми глазами дочери.
– Где он, пап?.. – Влада открыла глаза и зевнула.
– Он ушел.
– Что?.. Ушел?.. – тихо переспросила Влада. – Куда?
Скотчинский кивнул в сторону кабинета.
– Его там нет, он ушел через веранду.
И Влада в три прыжка оказалась на веранде.
– Влад, ты где? – позвала она. – Влад!
– Мы обязательно поговорим, – Бармичев вышел из тени гаража. – Но мне нужно сегодня уехать, прости.
– Что?.. Куда уехать, ты только что приехал, Влад!..
Джип мужа мок под дождем рядом с ее «Маздой».
– Неужели ты готов в порыве страсти разрушить все?.. Ты сошел с ума, Влад? – громкий бурлящий звук вырвался из ее горла.
– Отчасти, – Бармичев кивнул, чувствуя стыд и облегчение одновременно. – Прости, скоро все наладится, Влада. Мне нужно собраться с мыслями.
– Ты вернешься? – И Влада крикнула: – Скажи? – и, перепрыгнув стальной трос, тянущийся от беседки к забору, бросилась к нему и повисла на нем. – Не уезжай... Ты что, Влад?.. Не уезжай, я прошу тебя... Дождись хотя бы утра, – всхлипнула она. – Мы же твои... Как мы будем жить?..
– Влада, не теряй достоинство, – с веранды кашлянул Рэм Константинович, – этот кретин еще пожалеет. – И Скотчинский рубанул воздух палкой, с которой не расставался с самого приезда в Москву.
Дождь забарабанил по крыше дома сильней. Тяжелый джип Бармичева медленно свернул от калитки и растворился в темноте.
Рэм Константинович закрыл глаза, не в силах смотреть, как острые плечи Влады трясутся в плаче. Он усадил дочь на диван и принес ей бокал какого-то вина, которое нашел в шкафу.
– Выпей-ка!.. И иди спать, доченька.
«Когда-то за эти плечи идиот был готов продать душу дьяволу...»– скрипнул зубами Скотчинский, думая о зяте.
О своем бывшем зяте.
Бодяга
В ту ночь мало кто спал...
Лидию Борисовну только что вызвали на третий за сутки семейный скандал, который случился в соседнем доме.
– Вызывайте наряд милиции, у меня рабочий день закончился!.. – попробовала откреститься от «приглашения» Новичкова.
– Ага, пока они приедут, Мишку убьют, – не согласилась прибежавшая Мишкина мать. – С членовредительством, – истово притопнула она.
– Ну ладно, сейчас я. – И Лидия Борисовна, накинув пальто на ночнушку, стала натягивать сапоги.
– А оружие?..
Новичкова вздохнула и положила в сумку пустую тяжелую кобуру, от которой пахло духами. Фото плачущей Мэрилин на ее столе в темной комнате осталось дожидаться хозяйку.
Николай Романович Скотчинский с Татой Модуляш усердно любили друг друга, перемежая занятие просмотром ночных телевизионных программ.
Они помирились. Тата напевала под нос что-то из Бьорк, выгибаясь пантерой на всклокоченной кровати... Синяки на ее лице были замазаны профессиональной крем-пудрой от «Макс Фактор». Но если бы Тата видела в темноте выражение покрасневших глаз Николая Романовича, то вряд ли продолжила бы напевать что-то из Бьорк.
Влад Бармичев переминался перед дверью квартиры, где жила Валя Глебкова и, не отпуская, жал на черную кнопку замазанного коричневой краской дверного звонка... Он еще с улицы заглянул в темные Валины окна, и то, что в квартире никого нет, почувствовал, едва подъехал к дому.
Недолго посидев на ступеньках подъезда, он поднялся и вышел на улицу.
В пять утра вышедшая с метлой на утреннюю вахту Гульшат обнаружила Влада Бармичева, дремавшего в «Навигаторе» с открытой дверью. Гуля закурила и стала отгонять дым метлой от машины. Нога Бармичева в пыльном ботинке смешно торчала из автомобиля, Гульшат постояла, мрачно гипнотизируя ногу, и так же мрачно начала мести.
– Вот бодяга-то!.. Ручка от метлы отвалилась... Плохая примета, – Гуля, опираясь на палку от метлы, свернула к дворницкой.
«Нет, ну почему хорошие люди бедны, а богатые – какие-то жуки навозные?» – рассуждала она, вышагивая через пять минут с новой метлой.
С неба на землю смотрело маленькое застывшее черное солнце.
– Сорбонна и Институт искусств при Лувре не помогли удержать мужика, – ворочался Рэм Константинович, не замечая, как со всех сторон в темноте к его кровати бегут пауки, маленькие, средние и большие, со смешными мохнатыми лапками. – Да-а-а... Черт бы драл все эти институты! Вот приезжает какая-то дворняжка в Москву с Чукотки, и у Влады нету мужа, генерального директора, между прочим... Где муж?.. А ушел к дворняжке!.. – тут Рэм Константинович вскочил и босиком ринулся в туалет.
Пауки бросились врассыпную...
– А ему плевать, – повторяла Цаца, жалуясь по телефону на своего супруга. – У тебя чукча, а у меня стриптизерша мужа увела. Познакомился на корпоративном празднике – из торта за ногу вытащил!..
– У моего теперь с этой Валей постельное двоеборье, – вторила Влада. – По гештальту когда-нибудь я буду вспоминать о сегодняшней боли как о счастье, но вот только когда, Цац?..
– Подцепим кого-нибудь, – высморкалась Цаца. – Ой, ну ладно у твоего «любовь-морковь», а мой-то на проститутку обычную клюнул... Ох... Самому скоро пятьдесят, операция простаты год назад была, я же ему подгузники меняла после операции, а туда же... Нет, все-таки жаль, мы ее не напугали, пока твой в Америке был.
– Поздно, – нервно рассмеялась Влада, – мой папочка, как всегда, постарался и выгнал Влада из дома.
– Как?..
– Так и выгнал... Влад уехал, а я теперь в свободном падении, – Влада замолчала.
– Прости, прости, прости... Да-а-а, вот что мужики творят, – Цаца снова всхлипнула.
– Да, – вздохнула Влада. – Пойду, может быть засну?..
– И я, – отозвалась Цаца. – Хотя нет, не засну.
И разговор незаметно продолжился еще на час.
Утро