Игры богов
Шрифт:
— Ты так думаешь? — спокойно удивился Лас, скрещивая руки на груди, — Представляешь, ашурт, — Сантилли невольно вздрогнул, друг никогда так его не называл, — ты ошибся. Дважды. Насчет совести и насчет нас с тобой. Дин, потом заскочишь? — йёвалли поднялся, чтобы уйти.
Дракон кивнул.
— Сменил друга? — не сдержавшись, едко поинтересовался герцог.
— Нет, — отрезал Лас, — Я тоже ошибался. С другом, — сказал, как выплюнул он, — Тимми, счастливо.
Медведь кивнул, провожая уходящего демона проницательным взглядом.
Эдингер
— Это не недоразумение, Санти, — тихо сказал он, — Это предательство, извини за откровенность. Не знаю, как ты будешь вымаливать прощение. Только на колени не вставай, — дракон хлопнул ашурта по плечу, — Не оценит. Удачи.
Ин Чу расплатился и ушел, герцог тоже не стал задерживаться, спиной чувствуя осуждение оборотня.
Не умеет он просить прощение, и, наверно уже никогда не научится. И к дьяволу все! Всех к дьяволу!
— Он совсем никого ни во что не ставит? — сердито спросил Алексей у Ласайенты, зайдя в бюро во время перерыва.
Ребята, бывшие там, сразу тихо вышли.
— Приходит, когда хочет. Уходит — не предупреждает. Свободный художник, черт возьми, — директор смерил помещение шагами и остановился перед йёвалли, — Что у вас происходит? Неужели нельзя договорится между собой?
— Получается — нельзя. Не получается, — он равнодушно пожал плечами.
— Ты можешь мне сказать как мужчина, — Алексей запнулся, поморщился, но продолжил, — как мужчина мужчине: ты действительно в нее влюбился?
— Нет, — демон криво улыбнулся, — Зачем?
— Тогда я совсем ничего не понимаю.
— Он никого не хочет слушать, кроме себя, Алексей Владиславович, — принц вздохнул и сгорбился, — Сегодня на него накатывает раскаяние и он приходит, чтобы поговорить, но через минуту взрывается. Завтра он всех ненавидит и кидается, как зверь. Я устал от всего этого. Просто устал. Ничего не хочу.
Алексей сел рядом:
— Может, съездишь куда-нибудь, развеешься?
— Куда? — хмыкнул Лас, — От себя все равно не убежишь.
— Подумай. Я тебе выходные дам, сколько надо. Смени обстановку, — он похлопал демона по плечу и вышел.
На следующий день Лас зашел на квартиру Эджен с твердым намерением увезти ее в Париж. Демонесса сидела на подоконнике, обняв колени, живо напомнив своей позой друга. Йёвалли присел рядом, стряхнув ненужные воспоминания.
— Жени, хватит хандрить, — он сжал пальцы девушки, — Там, — принц кивнул за окно, — интереснее.
— Люди, — обронила она и замолчала.
Демон непонимающе посмотрел на нее.
— Бегают, суетятся.
— Ценят каждое мгновение, — возразил он.
— Ни черта они не ценят, — невесело ответила Эджен, — Мелочные мыслишки, мелочные делишки, мелочные желания, — она неопределенно повертела кистью руки и уронила ее, — Насекомые.
— Но это в любом случае лучше, чем сидеть вот так и жалеть себя.
— Я не жалею, — Эджен отвернулась к окну, — Я наслаждаюсь свободой.
— В коробке? — с иронией спросил Лас, оглядывая темную квартиру.
Демонесса равнодушно пожала плечами.
— Пошли, — он оперся рукой на подоконник, заглядывая в ее лицо, — Я знаю одну кафешку. Прекрасный вид, красивая музыка, великолепный кофе….
— И пирожные, да? — Эджен с грустной насмешливостью посмотрела на него.
Ласайента открыто улыбнулся, и у девушки в ответ невольно дрогнули губы.
— Пошли, — вздохнула она, — Все равно не отстанешь. Где хоть оно?
Йёвалли взял со стула жакет демонессы и подал ей руку:
— Миледи, Вы не пожалеете.
Лас открыл портал прямо на набережную Сены между двумя цветочными магазинчиками. Ночь отражала в реке дрожащие огни фонарей, разнося повсюду нежный аромат роз.
— Ненавижу Париж, — Эджен передернула плечами и решительно повернула назад, но Лас перехватил ее за талию и развернул обратно.
— Ты ошибаешься, миледи, — тихо прошептал он ей на ухо.
К свежему запаху реки и городских цветов добавился запах нагретого летнего луга, земляники, солнца и хорошо выделанной кожи его куртки, странным образом переплетаясь между собой и неся успокоение.
— Ты не Париж ненавидишь, а тот день и того, кто тебе его испортил, — демон сочувственно посмотрел в потухшие карие глаза, — Здесь, в этом городе, можно начать жизнь сначала, отбросив прежнюю, как изношенную одежду.
— Что читаем? — с легким сарказмом спросила удивленная Эджен, наклонив голову к плечу.
Лас таинственно приподнял брови, но тут же улыбнулся:
— Озвучил свои мысли. Нам туда, — он кивнул вдоль набережной, — Или возвращаемся?
Эджен представила темное одиночество в четырех стенах, звуки машин за окном и решительно тряхнула головой:
— Пошли примерять новую одежку.
Все было так, как обещал йёвалли, и щемящее чувство ненужности потихоньку, мелкими шажками, отступило, будто Сена уносила его. Тонко пахла бордовая роза, которую купил Лас, пока она выбирала сладкое. Слегка горчил крепкий кофе, и вечерний легкий ветерок нежно гладил по лицу, утешая и успокаивая.
Потом они бродили по набережной, смотрели, как река неторопливо несет волны к морю, играя огоньками улиц и прогулочных катеров, и болтали о пустяках. Лас в лицах пересказывал студенческую жизнь, старательно избегая упоминаний о Санти, будто того никогда и не было. Не было ни любви, ни дружбы, ни ссоры. Ничего не было. И никогда уже не будет.
Эджен слушала непривычно оживленного принца и понимала — он ждет, ждет и надеется, не веря, что все это серьезно. Тиль — идиот. Чем он думал, когда в клочья разрывал их отношения, пуская их по ветру, втаптывая любовь и дружбу в грязное месиво? Она бы еще понимала, если бы у брата, кто-нибудь был. Внезапная любовь. Озарение. Ага. Но ведь нет никого! Он один!