Игры богов
Шрифт:
Сантилли направился к тете, должна же она знать, что и как сделал этот чертов демон. Хотя бы приблизительно.
— Твой друг ускорился, — опередила его вопрос Анми.
— Судья их разведет, — к ним подошел Шали, — А вот что делать с беременностью?
— Мальчик или девочка? — Джуни оглянулся на закрытую дверь зала Совета.
Мальчик. Каким он только будет при таких родителях? И король имеет полное право забрать ребенка, если что-то не будет его устраивать.
Дверь вскоре распахнулась и из нее вышла бесстрастная, как ледяная статуя, Эджен. Без брачного браслета. Присутствующие как один встали на колено,
Следом вышла бледная Аделис, с неестественно прямой спиной.
— И катись, — выкрикнула Беарн ей вслед, — Очень мне нужен этот титул, — Можешь засунуть его….
Тоньес дернул ее за руку, заставляя замолчать.
— Муж прокормит, — не оборачиваясь, на ходу равнодушно бросила маркиза, — Он неплохо разжился на Эджен.
Дэм, стоявший на страже, объявил:
— Супруги Тальшу, — но ашурты уже потянулись к выходу, переговариваясь между собой о домашних делах.
— У моего портного нет настроения! Нет, вы представляете?
— В научном городке вечером матч. Смешанные команды.
— Я в Окриме такую лавочку тканей нашла!
— Нет, там и молодые драконы. Обещает быть интересным.
— Ювелиры Таамира — подмастерья рядом с мастерами Рашида.
— У меня служанка выходит замуж. Это катастрофа!
Новоявленные супруги проводили глазами спины соотечественников. Графиня презрительно фыркнула, граф сжал челюсти.
Сантилли задержался в дверях, чтобы поприветствовать бывшего зятя красноречивым взглядом. Слово, мой дорогой, Слово.
Эджен посидела немного в кафе с подругами, пытавшимися ее подбодрить, а когда поняла, что сейчас разревется, попрощалась и ушла. Лас, весь вечер просидевший молча, расплатился за ужин и открыл портал в ее квартиру.
— Я не хочу туда, — девушка мотнула головой, — Пойдем к вам.
Она так и сказала, «к вам», и Ласайенте стало совсем тоскливо. Нет больше «их», — есть Сантилли и демон, его предавший. Осталось понять, в чем? Зачем надо было рисковать собой на дороге смерти, если видеть не хочешь. Мог бы и выйти, пока шел Совет, и поговорить. Не захотел.
Они пили светлое сладкое вино, сидя на крыльце их с Санти недостроенного дома. Лас не хотел сюда приходить и будить воспоминания, но Эджен здесь было легче, и поэтому он согласился.
Демонесса бездумно глядела на ночное мерцающее море. Звездный купол неба. Лунная дорожка прямо к дому. Все было бы очень романтично, если бы не горечь и пустота на душе. Так бессмысленно все кончилось.
— Ты сейчас не меняешь ипостась, — поднимая на него больные глаза, неожиданно произнесла она.
— Смысл? — равнодушно пожал плечами Лас, — Лицо в любом случае… как у девчонки.
— А ты думаешь, почему Тиль отпустил бородку?
— Неужели дразнили? — удивился он, поворачивая к ней голову.
— Он очень красивый, Ае. И его бесило, когда ему об этом напоминали.
Йёвалли покачал головой:
— Я не знал. Он ничего о себе никогда не говорил, — и попросил, — Расскажи мне про его жену. Какая она была?
— Очень тихая, спокойная, немного робкая и сначала очень грустная, — у демонессы печально дрогнули уголки губ, — Это потом она понемногу стала оживать. У нее была очень ласковая и открытая улыбка. Тиль очень любил ее. Она первая его любовь, Ае, жаль, что недолгая. Он на руках ее носил, особенно, когда узнал, что про беременность. А эти… неродившегося ребенка… несколько дней оставалось. Ае, я не знаю, как он это пережил. Его сорок лет дома не было. Что он делал с ийет, это не просто страшно, это запредельно. Когда он вернулся, нам всем стало жутко. Чужой. Безнадежно чужой. Ничего от прежнего Санти в нем не осталось. Совершенно. Седой, заросший щетиной, а в глазах пустота. Он не улыбался. Очень долго. Равнодушный. Холодный. А потом мы узнали, что он вернулся к дракону. Сам. Отец чуть не убил его. Тиль так безразлично его выслушал, развернулся и ушел. Папа тогда запретил его трогать. Сказал, что головы оторвет, если узнает.
Они проговорили всю ночь, а когда начало вставать солнце, в голову демонессе неожиданно пришла какая-то мысль. Она заметно оживилась, и, быстро отправив принца спать, куда-то умчалась.
Утром ее разыскал брат, решивший все-таки поговорить с ней, и с удивлением осмотрел террасу собственного дома. Их с Ласти дома.
Эджен, стоя на коленях, резала замызганное банное полотенце на полу, засыпанном песком и мелким мусором.
Сантилли поморщился, обозрев беспорядок, не торопясь, поднялся на крыльцо и постучал по перилам:
— Привет.
Демонесса кивнула, не отрываясь от занятия. Герцог задумчиво понаблюдал, как она, прикусив от усердия нижнюю губу, орудует ножницами, и пристроился в кресле, стараясь не думать о Ласайенте, который мог появиться здесь в любой момент. Да и пусть, он не к нему пришел, а к сестре, поэтому — плевать.
Наконец, бросив очередной взгляд на пустой стол, он не выдержал:
— Почему на полу? Грязно же.
— Где ты видишь грязь? — удивилась Эджен и сдула со лба упавшую прядь, — И потом, мне на полу уд-добнее, — ножницы застряли на шве.
— И что это будет? Половая тряпка? — Сантилли повертел головой, оценивая ее творение со всех сторон.
— Полотенце для лица, — с гордостью ответила она, рассматривая получившееся на свет, благодаря которому стали видны многочисленные мелкие дырочки, затяжки и потертости.
— Потрясающе, — озадаченно произнес герцог, не зная, как реагировать и боясь, что сестра немного потеряла разум от расстройства. А, как известно, с сумасшедшими лучше соглашаться. Но здравый смысл одержал верх и он осторожно посоветовал:
— Жени, может, лучше было бы купить?
Демонесса тяжело вздохнула и утомленно поглядела на него, как на неразумного ребенка:
— Ты что, это же эксклюзив! Ни у кого такого не будет.
— И кого ты хочешь осчастливить? — герцог хитро улыбнулся, начиная догадываться, кому она так старательно готовит «подарок».
— Презент для молодоженов, — с гордостью сообщила Эджен, полностью подтвердив его догадку, — Представляешь, как они обрадуются! Особенно благородный муж, все свое имущество отжалевший ненасытной жене. Теперь у него даже физиономию вытереть нечем.