Игры богов
Шрифт:
— Неправда!
Да пусть целуется, с кем хочет, любит, кого хочет, только пусть живет!
— Останься, Ласти. Мне плохо без тебя.
Пустое, он не будет слушать этот лепет.
— Пойдем со мной, — равнодушно предложил Лас, отворачиваясь от герцога и делая шаг.
— Мне в аду гореть за все, что я совершил. Туда, — тот кивнул на тающий в свете путь, — меня не пустят. Останься, просто останься. Черт с ней, с любовью, только живи! — не выдержав, крикнул ашурт ему в спину, — Только живи, Непоседа!
Лас обернулся: Сантилли
Его перенесли во дворец йёвалли. В покои пустили только целителей, и Сантилли покорно остался в коридоре. На земле скоро осень, а здесь тепло, яблони склонили ветви до земли. Все живет, копошится, бегает, летает…. Он горько усмехнулся: а я чуть друга не убил, забыв о том, что было, все перечеркнув. Подумаешь, один дурацкий поцелуй. Девчонки все равно нет, Лас забудет и не вспомнит о ней никогда.
Шон постучал задумавшегося ашурта по плечу, дождался, когда тот повернется, и, молча, подал ему сложенные листы. Со всеми рассорился, никого вниманием не обошел, криво усмехнулся герцог. Он смотрел в спину уходящего друга, но окликать не стал, просто развернул бумагу и начал читать. Это была песня. Стихи и ноты, записанные так, как принято у них. Удобно, не надо чертить дурацкие линеечки. Ноты, как буквы, музыкальная азбука. Больно резанули слова «История любви».
Крик души. Боль души. Плакала музыка, плакали слова. Простая констатация факта: было и больше не будет. Вся история любви на пол-листа. Демон, один истинный демон, одним небрежным движением руки выбросил на свалку всю жизнь любимой и друга, а тот даже не додумался упрекнуть его за это. Так глупо.
Герцог тяжело поднялся и ушел, на ходу сворачивая стихи. Он и не знал, что Лас может писать так. Что он вообще знал о нем?
— Новость слышал? — Алентис уселся прямо на чертежи, и Сантилли поморщился, — И не делай вид, что они тебе так дороги, — усмехнулся дядя, заметив гримасу племянника, — Ты уже несколько дней сидишь над ними просто так.
— И что за новость? — буркнул герцог, бросая карандаш.
Да, сижу просто так, рисую что попало, думаю, не знаю о чем. К Ласайенте никого не пускали или он сам никого не хотел видеть. Или кого-то одного, но остальных тормозили за компанию. Скорее всего, последнее.
— Тоньес потребовал развода.
Санти сначала подумал, что ослышался. Что потребовала эта дрянь?
— Сиди, — придавил его Алентис, — Совет согласится. Его подружка беременна.
— Какая к дьяволу подружка? Какой к дьяволу развод?! — герцог стряхнул его руку с плеча и встал, оттолкнув кресло.
— Если ты на виллу, то она ее продала, — остановил племянника князь.
Продала любимый дом, а ему ничего не сказала, не посоветовалась. А как, если он заперся в замке и никого не пускал?
— Кто эта дрянь? — Сантилли тяжело посмотрел на дядю.
Но никто ничего толком не знал. Новость прозвучала, как гром среди ясного неба. Сестра с утра заперлась с отцом и никуда не выходила. Блудную шлюху и Тоньеса охраняли драконы в его старом замке. Ха, не один шурин хочет порвать жирную тварь. А Таамир узнал раньше всех и молчал. Ладушки, припомним при случае.
— Потрясающе! — демон припечатал ладонью стол и ушел, хлопнув дверью.
С разводом тянуть не стали: Совет собрался на следующий день.
Была такая просторная приемная перед залом заседаний. Мало ли, гости нагрянут или еще что. И вот, смотри-ка, пригодилась. Герцог, пришедший чуть ли не раньше всех, огляделся. Обычно пустующее помещение быстро заполнялось. О, и старший здесь. Герцог отжалел кивок для брата, вдруг раздобрится и снизойдет до общения? Нет, так нет, он равнодушно отвернулся.
Ирлат, муж тети, осуждающе покосился на входную дверь и что-то сказал сквозь стиснутые зубы. Рука скользнула по перевязи с ножами. Анми кивнула головой и накрыла его пальцы узкой ладонью. Правильно, еще не время. Много знати из дэмов, а вот сестричек Юлэр нет. И почему, интересно, интересно почему, а? И у кого из них рыльце в пушку? По логике, у младшей. Черт, так и есть!
Вслед за Советом в приемную вступили драконы, среди которых с гордо поднятой головой шла младшая маркиза, а рядом с ней тот, ради которого весь этот праздник и затевался. Присутствующие замолчали, и в наступившей тишине отчетливо прозвучали чьи-то негромкие слова:
— Я бы тоже с такой швейной машинкой завалился на ночку-другую.
Кто-то хрюкнул, пытаясь сдержать смех. Тальшу дернулся, но глаз не поднял. Найири недовольно оглянулся, но шутник уже скрылся за чужими спинами, да король и не особенно старался его найти.
Сантилли, прищурясь, оценил выбор Тоньеса. Да, беременна, жаль, жаль, можно было бы убить его прямо здесь, а так придется выжидать момент. Но Слово было сказано, и веселая жизнь графу обеспечена. Герцог окинул мужа сестры насмешливым взглядом: допрыгался, тварь? А где же Эджен?
Демонесса в строгом бардовом платье вошла сразу за драконами вместе со старшей маркизой Юлэр, тоже не ставшей сверкать драгоценностями и нарядами. На высоких скулах Аделис играли желваки. Да, нелегко ей сейчас: род так опозорен, что не отмоешься.
За девушками неожиданно проскользнул Лас. Бледный, как сама смерть, осунувшийся, но по-прежнему стремительный. Йёвалли придержал Эджен за локоть и что-то прошептал ей на ухо, прежде чем стражник у дверей успел поймать его за шиворот. Ласайента ловко увернулся, послав дэму улыбку, и смазанной струйкой ветра просочился обратно. Как он так сделал? Герцог машинально кивнул сестре, провожая глазами друга. Когда проходишь между слоями, тебя вообще не видно, а здесь дымный росчерк силуэта. Что за ерунда?